Андрей Смирнов

переплетена с колдовством, но до конца все же к нему не сводилась — и получить

соответствующее образование нельзя было нигде, кроме тех же Верфей. Специалистов

приходилось обучать с самого начала, и проходили долгие годы, прежде чем они становились

полезны. Все это осложнялось необходимостью держать происходящее в тайне: соседние

государства, прознай они о достижениях Ильсильвара, неминуемо попытались бы переманить к

себе ученых, а о реакции со стороны Верхних Миров не хотелось даже и думать. При Теланаре, наконец, были заложены военные корабли, а «Ступающий по ветрам», уже испытанный в

действии, был частично разобран и установлен на вершине горы, словно памятник человеческой

мечте о полете: мечте недостижимой — для тех, кто не знал, что скрывается в недрах горы; и

мечте осуществленной, воплощающей в себе творческую силу, отвагу и волю гордого Человека, бросающего вызов небесам — для посвященных в тайну.

Гафетские Верфи таили в себе огромный потенциал, но в какой мере этот потенциал может

быть реализован уже сейчас? Корабли строились и проходили испытания, их беспрестанно

улучшали и переделывали; было множество мелких проблем, которые приходилось решать — а

между тем, любая из этих проблем в случае преждевременного использования корабля могла

привести к его поломке и отказу в решающий момент. Будь у Теланара выбор, он бы отложил

раскрытие тайны Верфей еще на несколько лет, пока не появилось бы полной уверенности в

надежности и боеспособности нового ильсильварского оружия — но выбора у него не было, и

соответствующий приказ был послан Небесному Генералу. Вот только был ли в этом смысл?

Вполне может быть, что корабли еще не готовы; вполне может оказаться, что, взлетев, они не

пробудут в воздухе долго и либо рухнут вниз, либо опустятся на крестьянские поля прямо перед

наступающими Орденами; не исключено, что страшное оружие, о котором королю столько

рассказывал Одеран эс-Кангор, окажется далеко не столь эффективно или же перестанет

действовать после первого же выстрела. Слишком много возможных неприятностей и

недоработок — и какая-нибудь из них наверняка даст о себе знать. Теланар не смел надеяться, что

летающие корабли решат все его проблемы.

Что же оставалось? В кругу придворных он излучал абсолютную уверенность, даже

пренебрежение к завоевателям — будучи властителем огромной страны, он просто не мог вести

себя иначе, рухнуло бы все, прояви он хоть малейшую слабость — но он был не настолько глуп, чтобы на самом деле относиться к Орденам с пренебрежением. Ордена представляли собой

грозную силу, у королевства не было шансов противостоять им даже тогда, когда в его пределы

вторгались два Ордена — а теперь их целых пять! Конечно, за пятьдесят лет, прошедших со

времени правления Короля-Еретика, Ильсильвар значительно окреп — но, как оказалось, окреп не

настолько, чтобы с легкостью отразить новое завоевание. Браш представлялся неприступной

цитаделью, надежнейшим щитом, закрывающим королевство с севера — а Ордена взяли его с

ходу, как будто бы он был беззащитной рыбацкой деревушкой, походя разграбленной и сожженой

морскими разбойниками. Теперь эта сила двигалась вниз, на юг, и Теланар не знал, как

противостоять ей. Эти мысли на мгновение привели его к состоянию, близкому к смятению и

растерянности, он непроизвольно прошептал «Всеблагое Солнце…» — но осекся и прервал

молитву. Трусость и слабость — бежать за защитой к тому, от кого прежде сознательно отрекся; жалок предающий собственный выбор из страха перед опасностью. Нет, формально он никогда не

отрекася от Света, но идеалы юности, когда он впервые познакомился с гешским учением и

поразился его величию и красоте, сошли на нет в более зрелом возрасте, когда он стал понимать,

что это величие во многом дутое, а красота обманчива. Служение бесконечно благому, мудрому и

всесильному началу, безусловно, таило в себе немалую притягательную силу, но зрелый, более

правильный и более трудный путь состоял в том, чтобы идти самому, а не следовать на поводу у

кого-то другого, пусть даже этот «кто-то» — неизмеримо более могущественен, мудр и прекрасен, чем человек. Теланар давно стал умеренным лекханитом, и нисколько не сомневался в верности

выбранного пути — и потому сейчас, вслед за непроизвольной мольбой, вырвавшейся в миг

слабости и растерянности, король ощутил прилив злости. Нет! Он знает верный путь и будет

следовать ему, не смотря ни на какие внешние угрозы. Он — властелин самой свободной, самой

богатой, самой прогрессивной страны в поднебесном мире, и он проведет Ильсильвар через

любые испытания и трудности, подобно кормчему, твердой рукой направляющему корабль

навстречу надвигающейся буре.

Он приподнялся с ложа, на котором отдыхал после утомительного совета, и позвонил в

колокольчик. Немедленно вошел Вогус эс-Канжу — полноватый мужчина пятидесяти лет,

выполнявший при королевской особе роль дворецкого. Теланар приказал приготовить купальню, и

позвать кого-нибудь из лакеев для того, чтобы переодеться. Он встал перед зеркалом, и молча

наблюдал в отражении, как смугловатый юноша снимает с него пояс и просторную верхнюю