Андрей Смирнов

серебристо-сиреневые огни портала, и кебфинарату вместе с духами малых запретов и

множеством меньших созданий обрушились на Кебашину, правитель Эншепа, хатувин Акилганай,

поднялся в воздух, приняв облик летающей горы, собираясь закрыть своим телом прореху между

мирами. Тысячи рук, выраставших из скал, были вооружены различным оружием, а огненные

жерла миниатюрных вулканов извергали снаряды из лавы. У входа в портал разгорелся жестокий

бой. Герцог Акилганай был силен, но и враги ему не уступали. Летающая гора меняла формы,

становилась сгустками дыма и потоками жидкого металла, ощетинивалась костяными иглами,

разбрасывала вокруг себя ледяные и огненные снаряды, однако силы ее таяли. Перед

столкновением с Акилганаем в Кебашину успели проникнуть лишь двое кебфинарату: лазурный,

самый большой из своих собратьев, и серебристо-черный, лучше прочих умевший ощущать точки

сопряжения Сфер, встраивать в них свои энергетические отростки и открывать порталы. Основное

противостояние шло между герцогом и лазурным духом запрета: кебфинарату сумел возвести

незримый щит, остановив таким образом продвижение Акилганая-горы к разрыву между мирами,

но и сам оказался запертым у входа в мир, между щитом и порталом, и принужден был тратить все

свои силы на поддержание щита и отражение иных атак хатувина. Если бы не сопровождавшие

кебфинарату орды меньших духов, постоянно жалившие Акилганая и отвлекавшие на себя часть

его сил и внимания — хатувин, скорее всего, все-таки сумел бы преодолеть сопротивление и

пробился бы к самому проходу. Однако, свита духов запрета усложнила бой, и хотя в финальной

части сражения на помощь герцогу стали прибывать обитатели Эншела (они не умели летать и

были вынуждены прибегать к магии или к помощи крылатых созданий для того, чтобы подняться

в воздух; другие же заняли оборону на башнях и стенях и обстреливали оттуда захватчиков, если

те опускались слишком низко) — это обстоятельство уже не смогло изменить исхода сражения.

Серебристо-черный кебфинарату, остававшийся в стороне от сражения, не тратил время даром: он

нащупывал новые точки сопряжения, проникал в них своими энергетическими отростками и

выстраивал систему заклятий. Когда система была готова, он привел ее в действие. Портал резко

увеличился в размерах, заняв полнеба. Из него в Кебашину вырвались еще два кебфинарату:

багряно-красный и бесцветный — и неисчислимое множество меньших духов. Акилганай

отступил; трое кебфинарату настигли его и растерзали на части. Затем лазурный накрыл своими

вуалеподобными крыльями город; демоны стали сходить с ума, нападать друг на друга, рвать свои

и чужие тела — те же, кто пережил это безумие, переродились и признали власть новой силы, вторгшейся в этот мир. Затем схожей участи подверглись города Хаккут, Нагину, Убго и Чайбвел.

Кебашину, с точки зрения Палача, был слишком свободным, слишком разнузданным, слишком

независимым миром, чтобы можно было бы позволить ему существовать и дальше в прежнем

виде.

Вторжение замедлилось лишь тогда, когда пришло известие из Тасканайры: духи черных

магов, чьи медитативные башни были разрушены, объединились и принялись выправлять

измененную структуру мира; кебфинарату вернулись в Тасканайру и вступили в битву с кадётами.

Последние призвали нгайянира из восьмого круга Преисподней; с помощью теневого

черведракона кебфинарату были отброшены, но в самом мире воцарился хаос, ибо его тонкая

структура, несколько раз переиначенная за короткий срок, пришла в негодность. Нгайянир

развивал успех и был, может быть, слишком настойчив в попытках окончательно подавить

кебфинарату; его деятельность побудила Палача явится лично. Бессмертный черведракон был

стерт в порошок, значительная часть кадётов Тасканайры — порабощена, исполинские

призрачные твари, также населявшие этот мир — вовлечены в поток силы Последовавшего.

Длинным когтем правой руки Палач разрезал предплечье левой; из раны медленно собралась в

каплю и затем упала вниз тягучая темная кровь. Земли капля, впрочем, не достигла, ибо Князь

произнес единственное слово, превратившее каплю в нечто иное. Из своей крови Палач породил

бога Кинтису, трехглавого стража запретов, он поручил ему наводить порядок в Тасканайре, а сам

перенес свое внимание в мир людей. Вокруг Орденов сгущались тучи и Истязатель — который

сейчас был в большей мере человеком, чем Князем — не был способен справится с угрозой без

помощи братьев. Однако, Лицемер в очередной раз пропал, занятый поисками путей в цитадель

безумия, о Кукловоде ничего не было слышно, а Отравителю Палач совершенно не доверял.

Сердце самого исполнительного слуги павшего Властелина жгло подозрение, что предатель

замышляет новое предательство — а то, что Отравитель стремился установить полный

единоличный контроль над Орденами, вкладывая в души и разумы рыцарей иллефов и гуханкло,

эти подозрения только усиливало. Мир людей — особенный, самая обширная и разнообразная из

Сфер, находящаяся на стыке трех великих царств, каждое из которых было порождено силой