Андрей Сахаров

Творческий «электромагнитный» импульс, которым для Сахарова стало предложение Лаврентьева, напоминает другой — «магнитно-электрический» — импульс во время работы Сахарова на патронном заводе. Тогда, изобретя прибор для магнитной проверки пуль, он задался вопросом: а что, если магнитные силы заменить электрическими? Ответ на тот вопрос стал его первой самостоятельной задачей в теоретической физике. В 1950 году он задал себе обратный вопрос: а что, если электрические силы заменить магнитными?

Эти вопросы отражали глубинные связи электричества и магнетизма, как и то, что Сахаров глубоко их понимал. И не было, пожалуй, более подходящего человека, чем Тамм, чтобы обсудить новую идею. Тамм — автор «Теории электричества», лучшего русского учебника по электромагнетизму, многократно переиздававшегося. В этом учебнике рассматривался и пример магнитного бублика.

Сахаров вспоминал: «В начале августа 1950 года из Москвы вернулся Игорь Евгеньевич. <…> Он с огромным интересом отнесся к моим размышлениям — все дальнейшее развитие идеи магнитной термоизоляции осуществлялось нами совместно». Быстрое развитие магнитного термояда вначале породило огромные надежды, усиленные природным оптимизмом авторов: «В 1950 году мы надеялись осуществить МТР за 10, максимум — за 15 лет. Я говорю о нас с Игорем Евгеньевичем и более горячих головах из числа ЛИПАНовцев». ЛИПАН — это Лаборатория измерительных приборов Академии наук, тогдашнее название Курчатовского института, где впоследствии сосредоточились работы по термояду.

Очень скоро Сахаров в потенциальном источнике неограниченной мирной энергии обнаружил еще и потенциальный источник дешевого плутония. Термоядерный реактор, если бы он заработал, кроме энергии давал бы мощный поток нейтронов, с помощью которого можно было бы производить плутоний гораздо быстрее, чем в обычных урановых реакторах. Секретность работ по МТР сразу повысили, и Гинзбургу перестали выдавать его же собственные (!) отчеты — его уровня секретности уже не хватало²².

К тому же времени относится фраза Сахарова, которую он с черным юмором произнес в ЛИПАНе за несколько минут до начала очередного совещания по МТР: «Два месяца работы Большой модели, и мировому империализму хана!»²³ Имелось в виду, что за два месяца «Большая модель» токамака наработала бы столько дешевой ядерной взрывчатки и, соответственно, ядерного оружия, что капиталистическому миру пришел бы конец. Определить долю правды в этой шутке мог бы лишь сам Сахаров, но не приходится сомневаться, что эта доля не была тогда равна нулю.

К счастью для капитализма, на пути реализации МТР вставали одна за другой серьезные проблемы, из которых инициаторы преодолели лишь самые первые. Других проблем хватило на сотни физиков и десятки лет. Только спустя полвека началась разработка Международного термоядерного экспериментального реактора (ITER) при участии стран Европейского сообщества, России, США и Японии. Этот проект, основанный на идее токамака, обещает продемонстрировать, наконец, реальность мирного термояда.

Осталось сказать о научной судьбе Олега Лаврентьева. Сахаровский отзыв с рекомендацией «всяческой поддержки и помощи» оказал, похоже, губительное воздействие на его судьбу. Внимание слишком высокого начальства и концентрация на проблеме особой государственной важности придавили свободное научное развитие «очень инициативного и творческого человека». Его опасались, даже в его фамилии видя напоминание о самом могущественном в стране Лаврентии. Падение Берии симпатий Лаврентьеву не добавило. А он, человек прямой, не учитывал столь специфический фактор и отстаивал право на свой подход к научно-технической проблеме не только научными доводами, но и письмами в ЦК. В результате, окончив университет в 1955 году, он оказался в Харькове — далеко от центра термоядерных исследований.

Двадцать лет спустя, пытаясь зарегистрировать свое термоядерное изобретение 1950 года и не найдя в ЦК своего сержантского письма, он в 1973 году обратился к Сахарову, не принимая во внимание, что тот стал главным оппонентом ЦК. Академик тут же написал соответствующую справку:

«Подтверждаю, что в июне или июле 1950-го года я рецензировал работу Олега Александровича Лаврентьева. В этой работе автор выдвинул предложение об использовании управляемых термоядерных реакций в промышленных целях и предложил конкретную схему, основанную на тепловой изоляции высокотемпературной плазмы электрическим полем. Это предложение, сделанное задолго до каких-либо публикаций по этой проблеме и совершенно независимо от других авторов, произвело на меня сильное впечатление своей оригинальностью и смелостью мысли. Я отразил это мнение в официальном отзыве. Ознакомление с работой Лаврентьева послужило толчком, способствовавшим ускорению моей совместной с Игорем Евгеньевичем Таммом работы по магнитной термоизоляции высокотемпературной плазмы.

24 ноября 1973 года Андрей Сахаров, академик АН СССР, трижды Герой социалистического труда».