Андрей Сахаров

С термоядерной проблемы И. Е. Тамм начал свою статью «Внутриатомная энергия», опубликованную в газете «Правда» весной 1946 года, но вовсе не взрывы определяли для него важность проблемы: «Вряд ли можно сомневаться в том, что в не очень отдаленном будущем использование внутриатомной энергии преобразит экономическую и техническую основу человеческого существования»⁹⁵.

Член-корреспондент Академии наук объяснил, что энергия Солнца рождается ядерной реакцией, в которой «при превращении одного грамма водорода в гелий выделяется столько же энергии, сколько и при сгорании 15 тонн бензина». С 1919 года, когда Резерфорд провел первую искусственную ядерную реакцию, «в лабораторных условиях осуществлено свыше тысячи различных ядерных реакций», но «до последнего времени их практическое использование было невозможно». Удалось лишь использовать ядерную энергию урана — в атомных бомбах, сброшенных американцами на Японию. «Однако, — продолжал Тамм, — запасы атомной энергии в других элементах неисчерпаемы, и если мы пока не знаем путей к их использованию, то не надо забывать, что самое расщепление урана было открыто только 7 лет тому назад».

Дальше зазвучал голос физика-теоретика: «Мы находимся в самом начале научного проникновения в новые, неизведанные области явлений, и необычайно бурное развитие физики, несомненно откроет человечеству новые неожиданные возможности. Путь к этому лежит прежде всего в развитии «отвлеченных» исследований по всему фронту физики, ибо нельзя наперед предсказать, в чем будет состоять следующий этап в процессе овладения человеком силами природы… Новая великая сила природы может преобразовать экономическую и техническую основу человеческого существования. Она должна быть направлена не на уничтожение, а на всеобщее благо».

Весной 1946 года «всеобщее благо» еще не успело стать рискованной космополитической целью. Статья дышит оптимизмом, а ее содержание говорит прежде всего о том, что к советскому ядерному проекту ее автор… непричастен. Потому что этот проект имел тогда одну практическую цель — сделать атомную бомбу. Для этого требовались не «исследования по всему фронту физики», а вполне конкретные научно-технические разработки. Человек освоил лук и стрелы задолго до изучения законов механики и сделал вполне приличный металлический топор без изучения микроскопических свойств металла. Для создания атомной бомбы имелся несравненно больший научный задел. Помимо некоторых «неотвлеченных» измерений, главным образом нужны были инженерно-техническая физика и работа конструкторов. К этой работе Тамма не подпускали, и вряд ли он к этому стремился. Его делом были «отвлеченные», то бишь чисто теоретические исследования.

Сама стремительность превращения теоретической физики в технику подпитывала природный энтузиазм Тамма: осенью 1945 года он девять раз выступал с лекцией на тему «Атомная энергия»⁹⁶. Тема лекций главного теоретика ФИАНа была вопросом практическим для директора института Вавилова. Он стремился включить свой институт в ядерный проект, что дало бы средства для развития «всего фронта» фиановской физики. Но сделать это было непросто даже президенту Академии наук.

Хотя Курчатовский институт располагался в Москве и назывался изначально лабораторией Академии наук № 2, фактически ядерная империя не зависела ни от академии, ни от ее Физического института. С самого начала Курчатов опирался на ленинградцев — выходцев, как и он сам, из Физико-технического института Иоффе. Помимо естественно возникших личных отношений, у Курчатова и не было особых причин привлекать фиановских теоретиков. Те ведь были ориентированы на фундаментальные проблемы, а в ядерном проекте речь, в сущности, шла о прикладной физике.

Вавилову вначале удалось вовлечь во вспомогательные урановые исследования лишь нескольких сотрудников ФИАНа, среди которых был соавтор Тамма по нобелевской работе 1937 года — И. М. Франк. В институте появились две секретные комнаты, куда другие сотрудники не заходили⁹⁷. Спецслужбы, разумеется, занимались своим делом, бдительно проверяя кадры. В1946 году Тамм заполнил огромную анкету, где сообщил, что его брат — Леонид, арестованный в Москве осенью 1936 года, «погиб в заключении в 1942 г.» и что отец, арестованный в 1944 году, был оправдан за отсутствием состава преступления[7].

* * *

Вавилов, не входя в руководство ядерного проекта, нередко участвовал в заседаниях его научно-технического совета. В апреле 1946 года он представил там записку «Об организации исследований в разных областях науки в связи с проблемой использования энергии атомного ядра» — первое конкретное предложение по мирным применениям ядерной энергии⁹⁸. Прямое свидетельство его усилий вовлечь ФИАН в Проект — документ, направленный в Госплан 24 сентября 1947 года. На документе есть обычная для секретного делопроизводства пометка о том, что черновик уничтожен, заверенная подписью И. М. Франка, причастного, стало быть, к этому. Сам документ — анонимный, значит, высоко официальный, и, вероятно, он сопровождался письмом С. И. Вавилова.