Андрей Сахаров

В физике, к счастью, своего Лысенко не нашлось. Университетская группировка могла выдвинуть несколько кандидатур, готовых повторить подвиг Лысенко — штурмом, без разбора в средствах, захватить власть в физике для себя и своего понимания этой науки. По словам Сахарова: «Лавры Лысенко не давали тогда спать многим. Я. П. Терлецкий был, по-видимому, одним из них». По свидетельству же самого Терлецкого, в качестве Лысенко предлагалась фигура А. А. Власова⁸⁶. Однако для замещения вакансии Лысенко от физики им обоим не хватало важных качеств, и прежде всего научного невежества, — оба были слишком грамотными учеными, чтобы предлагать какое-нибудь чудо, подобное «скатерти-самобранке», которую в разных вариантах обещал Лысенко. Физика дальше от жизни (и от партийной жизни в частности), чем биология, где, как и в искусстве, любой может иметь свое мнение, особенно если он член Политбюро.

Роль Лысенко в физике попыталась сыграть вся университетская группировка в целом. Ко времени лысенковского триумфа в 1948 году они уже выдавили из МГУ всех академических «космополитов» и хотели выйти на всесоюзные просторы. Через четыре месяца, словами официального документа, «назрела необходимость организовать широкое общественное обсуждение основных методологических вопросов в области физики»⁸⁷. Оргкомитет Всесоюзного совещания физиков, созданный 17 декабря 1948 года, возглавил замминистра высшего образования, не имевший отношения к физике. Три месяца шла подготовка «свободной» дискуссии — более сорока заседаний, сотня участников, тысячи страниц стенограмм. «Предбанник» (как называли оргкомитет) был в распоряжении физиков МГУ. Они нападали, и их обвинения академическим физикам стали основой проекта постановления: «Необходимо беспощадно выкорчевывать всякие оттенки космополитизма — идеологического орудия диверсии англо-американского империализма». В постановлении персонально обвинялись лишь академические физики: Ландау и Иоффе «раболепствуют перед Западом»; Капица «проповедовал откровенный космополитизм»; Френкель и Марков «некритически воспринимают западные физические теории и пропагандируют их в нашей стране»⁸⁸.

Слова постановления подбирались под руководством завотделом пропаганды и агитации ЦК М. А. Суслова. В «предбаннике» патриоты из МГУ в выражениях стеснялись меньше, а в доносах в ЦК — совсем не стеснялись. Самый воинственный — Н. С. Акулов (1900–1976) — в своем письме в ЦК попросту обвинил всю группу Мандельштама… в шпионаже и саботаже. Начал он с того, что основатели этой группы — Мандельштам и Папалекси — еще до революции «пересекли в разных местах русскую границу и проникли в Петроград», где «организовали радиосвязь с Германией». В советское время Мандельштам, по сведениям Акулова, сотрудничал с троцкистами, сионистами и «физиками немецкого происхождения»: «Его ближайшим помощником стал Б. М. Гессен, который был связан с сыном Троцкого, а также с германским генеральным штабом», «группа Мандельштама была теснейшим образом связана со шпионско-диверсионными группами в Ленинграде и Харькове». Далее — на десяти страницах — Акулов перечислял физиков, подпавших под влияние Мандельштама, включая президента Академии наук Вавилова и Капицу, которого «12 лет культивировали [в Англии! создали ему авторитет, а затем перебросили в СССР»⁸⁹. Так писал профессор МГУ и лауреат Сталинской премии Акулов, и университетские соратники были ему под стать.

Академическим физикам приходилось отвечать на обвинения: «Профессор Иваненко чрезвычайно настойчиво обвиняет всех тех, кто забыл или не счел нужным упомянуть его или его сотрудников, вплоть до того, что считает пробным камнем советского патриотизма — отношение того или иного ученого к работам Иваненко»⁹⁰. Александр Андронов объяснял антикосмополитам, почему он считает своего покойного учителя русским физиком: «Антон Рубинштейн — это русский музыкант, Левитан — это русский художник, и Мандельштам — это русский физик. Если мне еврей скажет, что Мандельштам — еврейский физик, я отвечу этому еврею, что он еврейский националист. Если мне русский скажет, что Мандельштам — еврейский физик, то я скажу этому русскому, что он русский националист и шовинист»⁹¹.

Последние страницы стенограммы оргкомитета датированы 16 марта 1949 года. В той же архивной папке лежит и пригласительный билет на Всесоюзное совещание физиков 21–26 марта⁹². А само совещание так и не состоялось — несмотря на все затраты времени и партийных сил на его подготовку. В архивах не найдено документов, внятно объясняющих отмену совещания. Ясно, однако, что сделать это могли только с ведома самого вождя. Сохранилось устное предание, что физику от погрома спасла атомная бомба. В памяти «низкопоклонника» В. Л. Гинзбурга, намеченного на роль жертвы совещания, сохранилась такая версия: «Курчатов сказал Берии: «Вся наша работа по атомной бомбе основана на квантовой механике и теории относительности, — если начнете ругать, закрывайте первой нашу лавочку». Тот, видимо, доложил Великому вождю и учителю, и совещание отменилось»⁹³.