Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

Далее со страницы 10 до страницы 126 идут допросы шести сотрудников Коминтерна от сентября до декабря 1937 года. И с этой же страницы видно, что изменилась их нумерация. На странице 10 видна зачеркнутая цифра 149 и далее подряд до страницы 164, потом возникает третья нумерация. Второй допрос папы — он же последний — от 29 декабря 1937 года. По третьей нумерации он начинается с листа дела 126. На вопрос, признает ли он себя виновным, папа отвечает: «Да, я признаю себя виновным в том, что состоял членом троцкистско-правой организации в системе Коминтерна и по заданию этой организации вел активную антисоветскую работу». На вопрос об обстоятельствах вербовки папа отвечает, что завербовал его в Закавказье Ломинадзе. Но даже я тогда знала, что Ломинадзе давно умер. Теперь я знаю, что он еще в 1936 году покончил жизнь самоубийством. Последний вопрос следователя: «Вы подтверждаете, что на протяжении ряда лет проводили разведывательную работу?» — «Нет, этого я не подтверждаю».

30 декабря следователь объявил об окончании следствия. 31 декабря было составлено обвинительное заключение по следственному делу № 11888 «по обвинению члена к/р троцкистской террористической организации в системе Коминтерна и агента японской разведки Алиханова Геворка Саркисовича по ст. 58 п. п. I-а-17–8 и 11 УК РСФСР». Вверху на нем штамп: «Утверждаю». И подпись: Вышинский.

12 февраля (лист дела 138) — протокол подготовительного заседания о предании суду. 13 февраля — протокол закрытого судебного заседания выездной сессии военной коллегии Верховного суда Союза ССР. Заседание открыто в 18.00. «Подсудимый заявил, что дополнить следствие ничем не имеет, просит суд сохранить ему жизнь». Приговор: «Военная Коллегия Верховного суда СССР приговорила Алиханова Геворка Саркисовича к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор окончательный (одно слово неразб. — Е. Б.), постановления ЦИК СССР от 1/ХП-34 года в исполнение приводится немедленно. Заседание закончено в 18.15».

Последняя страница т.1 (лист дела 142). «Секретно. Справка. Приговор о расстреле Алиханова Геворка Саркисовича приведен в исполнение в Москве 13 февраля 1938 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР том № 3 лист № 72. Нач. 12 отд. 1 спецотдела НКВД СССР лейтенант Госбезопасности. Подпись».

Том 2 — реабилитация. По агентурным данным шпионом не был. Вообще агентурных материалов на Алиханова Г. С. нет. Это значит, что и на них — КГБ — НКВД — ОГПУ — он не работал.

Но есть список на двадцать сотрудников Коминтерна (в том числе папа), дела которых были сфальсифицированы следователем, и заявление его, что он «применял физические меры воздействия по указанию своего начальника и вместе с ним избивал Пятницкого и многих других арестованных».

Этот следователь до своего ареста в 1957 году успел дослужиться до звания генерал-лейтенанта. Он пережил заключение и вернулся в Москву, что не разрешалось до 1987 года прошедшим лагеря узникам совести, тем, кого мы называем диссидентами. К бывшим следователям наша администрация, выходит, относилась мягче. А начальник этого следователя был арестован в 1938 году как польский шпион и также приговорен к высшей мере наказания. Его жена подала заявление о реабилитации.

При посмертном пересмотре дела обвинения в шпионаже с него были сняты. Но: «Жалобу г-ки (следует фамилия) о пересмотре дела (фамилия) оставить без удовлетворения за отсутствием оснований к реабилитации последнего, о чем ее и уведомить». Вот такая мясорубка. Правосудие? Законность?

Но и реабилитационные дела не обошлись без фальсификаций. Лист дела 149, том 2. Генерал-лейтенант юстиции, который вел дело по реабилитации, пишет 17 ноября 1954 года:

«Прошу дать указание соответствующему органу ЗАГС о выдаче г-ке Боннэр Руфь Григорьевне свидетельства о смерти ее мужа Алиханова Геворка Саркисовича. Сообщаю, что Алиханов Геворк Саркисович 1897 года рождения, уроженец г. Тбилиси, 13 февраля 1938 года был осужден Верховной коллегией Верховного суда СССР и, отбывая наказание, II марта 1939 года умер от воспаления легких». Так товарищ генерал еще раз похоронил (или перезахоронил?) моего папу, сам придумав для него и день, и месяц, и год смерти.

Следственное дело мамы № 15871, тонюсенькое само по себе, кажется совсем незначительным по сравнению с делом о снятии с нее судимости, которое было заведено задолго до начала процесса реабилитации на основании моих заявлений о том, что я — инвалид войны. На тюремной фотографии у мамы торжествующая улыбка, прямо подтверждающая мою тогдашнюю мысль, что она хочет, просто не может дождаться, чтобы ее наконец арестовали.