Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

Дважды ходила я по подземному переходу из старого здания КГБ в новое к новому (после путча) председателю КГБ В. В. Бакатину. При первой встрече В. В. сделал мне роскошный подарок — два тома «Воспоминаний» Андрея Сахарова, изданных в 1986 году (на три с лишним года раньше, чем книга Сахарова увидела свет). Они были в синем красивом переплете, формата рукописи, на хорошей бумаге, напечатанные шрифтом, несколько более крупным, чем обычный. (Между прочим, вещественное доказательство, что рукописи Сахарова похитили не случайные мелкие воришки, а Комитет государственной безопасности СССР.) Издана эта книга под названием «Листы воспоминаний», на которое Андрей Дмитриевич сначала согласился в 1983 году, когда я его предложила, но потом отвергла. Жаль, что я не знала об этом раньше и упустила возможность узнать, какое издание Сахарова (КГБ, в журнале «Знамя» или американское) читали бывшие руководители Союза. А ведь могла бы спросить Горбачева, когда он в антракте торжественного заседания первого конгресса памяти Сахарова говорил, что внимательно читал «Воспоминания». Или у Лукьянова, когда была у него вместе с группой экспертов Конгресса, после их первой поездки в Карабах. Он тоже говорил, что хорошо знаком с этой книгой.

В следующий раз презент, полученный мной от Бакатина, был скромнее. Не находка, а скорей констатация потери. Я получила два документа. Текст первого привожу полностью.

СПРАВКА

Дело оперативной проверки № 4490 на Боннэр Елену Георгиевну было получено I отделом 5 Управления КГБ СССР из УКГБ по г. Москве и Московской области 16 декабря 1971 года и перерегистрировано как ДОП № 3223. 29 декабря 1972 года ДОП № 3223 переведен в дело оперативной разработки № 10740, 4 июля 1988 г. к этому делу приобщено ДОР № 1532 в 200 т. на Сахарова А. Д. («Аскета»), полученное из УКГБ по Горьковской области (наш рег. № 14616).

Вот такой документ. Из него, однако, непонятно, с какого же времени меня «оперативно проверяли». И, выходит, не меня приобщили к делу Сахарова, а его ко мне. И странно, что объединили они наши дела только в 1988 году.

Второй документ также на одном листе, но заполненном с двух сторон. Привожу его с сокращениями. Лицевая сторона:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

О прекращении производством дела оперативной разработки № 10740 9 августа 1989 года. Я, начальник 1 отделения 9 отдела 5 Управления КГБ СССР полковник Шевчук А. А., рассмотрев материалы дела № 10740 на «лису» с окраской «антисоветская агитация и пропаганда», нашел: материалы дела утратили свою актуальность, в связи с чем — В ОСК: Боннэр Елена Георгиевна по ДОР № 10740 — постановил: дело прекратить со снятием объекта дела «Лису» со всех видов оперативного учета, материалы уничтожить.

Внизу листа: Согласен. Начальник 9 отдела 5 Управления КГБ СССР полковник Баранов А. В.

Вверху листа: Секретно. Утверждаю. Начальник 5 Управлении КГБ СССР генерал-майор Иванов Е. Ф. 6 сентября 1989 года.

На обратной стороне:

Акт об уничтожении дела № 10740… 6 сентября 1989 года… путем сожжения уничтожены тома №№ 1, 41. 71, 130, 200, 280, 340… Ранее были уничтожены… по акту от 17.10.1988 года… всего 116 томов… По акту от 19.12.1988… всего 116 томов. По акту от 4.1.1989… всего 114 томов. По акту от 5.4.1989… всего 42 тома. IIо акту 29.5.1989… всего 44 тома. По акту от 5.6.1989… всего 43 тома. По акту от 28.7.1989… всего 40 томов. По акту от 28.7.1989… всего 44 тома. По акту от 1.8.1989…17 томов.

Значит, всего было уничтожено 583 тома. Но первые семь томов уничтожены на основании приведенного постановления. А на каком основании производились уничтожения до 6 сентября 1989 года?

Были ли в сожженных томах рукописи и дневники Андрея Дмитриевича? Я все еще надеюсь, что они найдутся. Надеюсь, что уничтожались только следы многолетней слежки за нами, доклады осведомителей и другие материалы, которые они относят к оперативной разработке.

Но меня не очень интересует, как они вели за нами слежку, насколько глубоко проникали в нашу интимную жизнь. Не хочу я знать имена тех, кто в доме числился в друзьях, но работал на КГБ. И сегодня я живу, как жила раньше, — дела и заботы КГБ в его прежнем качестве меня не касаются. И не очень верю, что его можно изменить так, что он станет адекватен демократическому государству. Но, может, в нем найдутся люди, которые смогут разыскать бумаги Андрея Дмитриевича?

В первые мои посещения Большого дома Комитет госбезопасности России располагался скромно только ни седьмом этаже. Андрей Станиславович говорил мне, что он не понимал в дни путча, когда бесконечно совершал челночные рейсы между этим зданием и Белым домом, почему его не арестовал КГБ СССР? Почему дали выйти в город? Почему пускали обратно?