Андрей Белый. Между мифом и судьбой

<…> Как-то раз за вечерним чаем вспыхнул жаркий бой: Белый, весь «огоголенный», вдруг опрокинулся со всею яростью (а в ярости он бывал великолепен) на прозу Пушкина, считая ее мертвой, сухой, безжизненной — и восторгаясь ритмически певучей и образной фразой Гоголя. Я принял вызов, и у нас состоялась своеобразная дуэль, при наших женах-секундантах. Каждый из нас должен был прочитать вслух страницу прозы «своего» автора, а потом честно признаться в своем впечатлении. <…> Он честно признал себя побежденным и взял назад все свои нападки на прозу Пушкина.

Тут-то к слову я и открыл ему свой секрет, которого никому не открывал, а теперь второму открываю Вам: для меня Белый — безмерно усложненный Гоголь наших дней (говорю о прозе); я изумляюсь, восторгаюсь, изучаю его слово за словом, даже букву за буквой <…>, — но все это мне, в конце концов, враждебно, как между нами говоря, и весь Гоголь. <…> И Белый — не обиделся <…>[1415].

Однако Иванов-Разумник серьезно заблуждался. Белый очень обиделся, но только, видимо, смог тогда сдержаться и не показать обиды. Его уязвленность выплеснулась чуть позже, в жалобах Д. М. Пинесу — накануне намечавшегося на март 1932‐го визита в Детское Село:

<…> все эти недоразумения в понимании слов, обещаний, шуток, идеологий, интересов <…> казалось «бездной», <…> развернувшейся между мной и Р. В. <…> «конкретное» мне — ему абстрактно, враждебно, ненавистно до… чертиков <…> он «грыз» меня с сентября, создавая каждый день «маленькие неприятности» моей работе, как умел только он, — «ненавижу Гоголя», «ненавижу все, что ни коренится в Гоголе» с подчерком: «Не думайте, что люблю Вас, как писателя: ц-е-н-ю, ненавидя собственно» — То, что он кидался на меня, когда я читал по просьбе других отрывки-черновики, — лишь следствие каждодневных разговоров, в которых «приятная соль» была всегда сильно присыпаемою с какой-то странной веселостью: причинить боль для боли[1416].

Тем не менее ни Белый, ни Иванов-Разумник идти на открытый конфликт не хотели. Все же слишком давними и глубокими были их отношения. «Знаю, что неравновесия между мною и Разумниками, как столкновения двух ритмов жизни, изгладятся скоро и останется к Р. В. дружба, любовь и огромное уважение <…>», — с надеждой на лучшее писал Белый[1417]. Но «неравновесия» не «изгладились», а, наоборот, усугубились и вскоре привели к полному разрыву.

Причина ссоры крупнейшего писателя-символиста и его самого проницательного критика оказалась до обидного мелка, одновременно и комична, и трагична: некогда ближайшие друзья и единомышленники не сошлись в оценке творчества… Г. А. Санникова, молодого поэта-коммуниста, написавшего актуальную производственную поэму «В гостях у египтян. Из документов пятилетки» — о борьбе за урожай хлопка в Средней Азии.

Андрей Белый познакомился с поэмой в рукописи, еще до ее публикации в журнале «Новый мир» (1932. № 5. С. 92–123), и имел неосторожность поделиться впечатлениями с Ивановым-Разумником, который, как следует из его же собственного комментария, не разделил восторгов друга: