Анастас Микоян

Увы, конвейер был давно и отлично налажен. Через полгода, 13 августа, Кузнецова арестовали в кабинете Маленкова. Год он просидел под следствием, в октябре 1950 года его расстреляли. На конвейер последовала и жена Кузнецова, Зинаида Дмитриевна, она также была арестована, провела, по некоторым сведениям, три года в тюремной камере, затем была сослана и домой вернулась только после смерти Сталина. Ни её дочь Алла, ни Серго Микоян на конвейер не попали, брак их был счастливым — родилось трое детей — но недолгим. Алла умерла от онкологического заболевания, не дожив и до 30 лет.

Глава УМГБ по Приморской области Михаил Гвишиани после смерти Сталина был лишён генеральского звания, уволен в запас и уехал работать в Грузию. Его сын Джермен стал доктором философии и академиком, автором множества научных работ.

Понятно, что Серго Анастасович Микоян, сын члена Политбюро, по итогам всех этих событий составил о Сталине собственное мнение, и весьма негативное (это мы ещё выражаемся дипломатично). Сначала, в 1965 году, он предпринял попытки полной реабилитации своего покойного тестя, отправил в Политбюро письмо, предложил посмертно присвоить Кузнецову звание Героя Советского Союза, поставить ему в Ленинграде бюст. Письмо подписали также герой обороны Ленинграда адмирал Владимир Трибуц и знаменитый актёр Николай Черкасов. Это предложение обсудили на Политбюро и отклонили. Алексей Косыгин (тогда — председатель Совета министров СССР), родственник и бывший друг Кузнецова, промолчал. Но Серго, упорный, как все Микояны, не отступился и спустя время нашёл способ отомстить Сталину, пусть уже и мёртвому.

Это мщение Серго не доказано, есть лишь версия историка Олега Хлевнюка. Об «особом мнении» Хлевнюка здесь уже было сказано. Хлевнюк утверждает, что Серго Микоян внёс в изначальный текст отца собственные вставки. Версия Хлевнюка вроде бы документально подтверждена, но не может быть объяснена ни логически, ни психологически. Если Серго решил внести изменения в изначальный подлинный отцовский текст мемуаров, почему он сделал лишь одну грубую вставку, касающуюся событий 22 июня 1941 года? А если сын сделал и другие вставки в текст отца, почему Хлевнюк о них умолчал?

Сын, публикующий мемуары своего отца, по определению находится в выигрышной позиции. Сын всегда может расспросить отца в приватной обстановке. Отец может сказать сыну что-то, не предназначенное для чужих ушей. Почему сын, после смерти отца, не может дополнить изначальный вариант рукописи изложением устных рассказов? Тут ничего нельзя ни доказать, ни оспорить. У родственников есть права на уникальные свидетельства, и такие свидетельства родственники могут приводить любым публичным способом. Мнение родственников всегда глубоко пристрастно — но ни один историк не будет его игнорировать, наоборот, обнюхает каждое слово и обязательно процитирует.

Написал же Серго Гегечкори книгу «Мой отец Лаврентий Берия», и сделал отчаянную попытку полностью реабилитировать своего отца. Историки оценили книгу как однобокую и полемическую, но при этом жадно прочитали её от корки до корки.

Ещё одно. Серго Микоян был воспитан советской системой и знал цену печатного слова. Он, скажем, ездил вместе с отцом на Кубу осенью 1962 года в качестве референта и присутствовал при переговорах отца с Фиделем Кастро и Че Геварой. Он автор фундаментального труда «Анатомия Карибского кризиса». Он не стал блестящим героем, как четыре его старших брата — военные лётчики, испытатели, авиаконструкторы, — но не был и лгуном. В роду Микоянов такие не родятся. Подозревать Серго Микояна в подлоге абсолютно невозможно.

Но вернёмся в русло нашей беглой повести. В конце 1949 года Сталин триумфально отметил своё 70-летие. Он добился своей главной послевоенной победы: заполучил атомную бомбу. Угроза удара со стороны США отступила. С августа 1949 года и по сей день на планете существует ядерный паритет. Сверхмощное оружие находится в распоряжении нескольких стран, членов узкого ядерного клуба. Удар одной из сторон неминуемо влечёт ответный удар. Мир пребывает в равновесии.

Герои нашей истории, прежде всего куратор атомного проекта Лаврентий Берия, а также гений металлургии Иван Тевосян и глава Госплана Николай Вознесенский, активно участвовали в создании бомбы. Ресурсы потратили колоссальные, и по всем направлениям, начиная от внешней разведки и заканчивая усиленными пайками для всех, кто соприкасался с радиоактивными материалами, от зеков до генеральных конструкторов.

Нужно понимать, что атомное оружие не только самое мощное, но и самое дорогое из всех, известных человечеству. Иметь бомбу могут себе позволить только самые экономически сильные державы.