Аналог (СИ)

Автономная система информационного клонирования молнией пронеслась над территорией заброшенной военной части, где глубоко под землей Погон невольно сглотнул, представляя, как люди, ставшие за годы задания друзьями, не подпишут договор или еще хуже подпишут, принимая условие самого строгого наказания — Квантасмерти.

— Думаю, его можно выпустить, — сказал Сергей Яковлевич находящимся в напряженном ожидании Бате, Погону и Федоре.

Все собрались в основной лаборатории и все еще не оставляя надежды найти нужный уровень звука и частоту производили испытания.

— Что он тебе сказал? — спросил Погон.

— Ты когда научишься уважать старших? — спросил Юрий Викторович не так грозно как на складе, будучи Батей, а скорее весело.

Сергей Яковлевич улыбнулся. Ему было приятно наблюдать за теми, кто стал его родителями, друзьями, детьми — его прошлым и будущим. Ему было приятно, что появилась надежда.

— Он сказал, что ему все равно, кто мы, но он хочет доказать, что не дурак, и сам собрал транслятор.

— Значит, он нам не доверяет и пусть сидит, пока нам не понадобится! — отсек Погон.

— Вася, я тебя очень прошу, — оторвавшись от своего монитора и подняв очки, сказал Юрий Викторович, — ты рассуждай, я уже свыкся, с тем, что ты не воспитан и не соблюдаешь субординацию. Но очень тебя прошу, не озвучивай свои решения, как приказы!

— Юрий Викторович, — Погон тоже поднял взгляд от монитора и посмотрел на Батю, — я ...

Сделал паузу словно взвешивая напряжение и договорил:

— Осознал. Был не прав! — и снова занялся трехмерной клавиатурой.

Никто не понял, говорит он серьезно, как подчинённый или просто, чтобы сгладить конфликт.

В лабораторию вошли Антон и Костя.

— Юрий Викторович, — обратился Сыч к Бате, — вы должны на это посмотреть!

Все оставили свои занятия и вопросительно смотрели на вошедших. Антон кивнул Косте и тот стал снимать с себя рубашку, бросив ее на пол, отошел в сторону, закрыл глаза и раскинул руки. Так он простоял пару минут в абсолютной тишине.

— Я даже не догадываюсь, — шепотом спросил Юрий Викторович у Антона, — а на что нам стоит обратить внимание?

Костя опустил руки и открыв глаза осмотрел всех взглядом полным надежды, но поняв, что ничего особенного присутствующие не заметили сник.

— Мы стояли у входа, курили, — стал объяснять Сычев, — Костя мне сказал, что может создать экран силой своего поля, его этому научил Петрович. Только раньше у него это не получалось, а сегодня проснувшись, он увидел перед собой экран. Я попросил его продемонстрировать. И я видел экран!

— Интересно! — отозвался из дальнего угла лаборатории Федор Игоревич, — значит, говоришь на входе и на спальном месте Костяна.

Что-то прикинув в уме попросил Погона:

— Вася, дай мне план здания.

Погон подал пожелтевшую карту биологу, тот передал дальше.

Федора склонился над картой и что-то быстро набрал на клавиатуре. Глядя в монитор тихо констатировал:

— Толщина внешней оболочки на входе соответствует по массе и толщине над спальным местом Кости.

Бегло переглянувшись, без лишних разговоров все направились к выходу.

— Идем в спальню, так надежнее, — сказал Юрий Викторович.

Костя, лег на низкую раскладушку, раскинув руки постарался успокоить дыханье. Остальные молча наблюдали. Батя ближе всех к лежащему, держа руки в кармане, Погон сложив руки на груди, Сыч — сжав рубаху Костяна, Федора подперев подбородок левой рукой и облокотив ее на правую, Сергей потирал затылок и морщил лоб.

Присутствующие хорошо знали — великие открытия очень часто зависят от случайностей и относились с особым вниманием и неким уважением к различным мелочам, которым не придают внимание многие в повседневной жизни. Прагматики ученые способные любой процесс подвести с математической точностью к четким законам и теоремам отличаются не меньшим суеверием, чем их коллеги спортсмены. И те, и другие достигают цели лишь собственными силами, но взаимно тренированные до филигранности, каждый в своей узкой специальности, доверяют каким-то вселенским мелочам. Лишь истинно сильный способен признать силу соперника. Напряжение росло, но все старались не спугнуть удачу, словно сама синяя птица пожаловала в их бункер.

Когда дыханье Кости стало спокойным, он выдохнул, как если бы ставил точку в конце обыденной дневниковой записи. Вместе со вдохом перпендикулярно груди лежащего появилась серая полоса. Через минуту она увеличилась и стала похожа на монитор с округлыми углами и гранями.

Испытуемый медленно приоткрыл глаза, и легкая улыбка коснулась его губ.

Глава 18

Петров лежал на кушетке в маленькой изолированной комнатке больше похожей на кубрик. Это сравнение вызывали компактность, надежные крепления, крохотная дверь и то, что комната находилась на самом нижнем этаже лаборатории ФСБ, словно во чреве гигантского лайнера.

Понимание того, что и за бортом нет спасения и кубрик часть системы наказания, давило. Сжимало растревоженную душу так, что казалось все три надземных этажа лаборатории и два подвальных, упирались Петрову в грудь и ребра вот-вот затрещат.