Амнезия

— Команда по лакроссу… — забормотал Старчик, похоже, делая заметки, — Пасха… Какой университет?

— Колгейт. — Мне уже расхотелось разговаривать с ним.

— Ага. Ладно. И вы не заметили никаких странностей в его поведении?

Я припомнила все нюансы нашего общения за последние два дня. Майкл признался в некоторых затруднениях, но в целом являл собой воплощение любящего парня. Общаясь с нами, он не выказывал ни упрямства, ни высокомерия, возможно — только очаровательную нервозность и обычную застенчивость, если, конечно, речь не заходила об интересных ему темах — к примеру, социальных сетях. Короче говоря, если у него и есть недостаток, то он заключается в чрезмерной безупречности.

— Детектив, могу я спросить вас… Вы, видимо, очень заинтересованы в этом деле. Но если Лору Бишоп решили освободить условно-досрочно, значит, ее дело пересмотрели. Значит, она отличалась хорошим поведением. И все же вчера вечером вы сидели возле ее дома…

Старчик так долго молчал, что я уже подумала, не прервалась ли связь.

— Доктор Линдман, — наконец тихо произнес он, — я думаю, в этом деле осталась реальная проблема.

Я терпеливо ждала продолжения.

— Где вы отдыхаете, в Лейк-Плэсиде?

— Вы навели обо мне справки?

— Вы живете в пятнадцати милях от тюрьмы «Колд Брук».

Это правда, и я не сочла нужным подтверждать ее.

— Для вашей же безопасности, — продолжил Старчик, — не пытайтесь следить за этим Майклом Рэндом, особенно если вам покажется, что он отправится на встречу с ней. Они могут быть опасны. Сейчас я должен идти. Мы еще поговорим.

И он дал отбой.

Глава 25

Поздний вечер субботы

Я уже заканчивала готовить ужин — выложилась по полной, у меня даже возникло ощущение, будто я практически в двух шагах от финиша олимпийского десятиборья[16], — когда появился Шон.

— Привет, — сказал он, подходя, чтобы обнять меня. — Пробка рассосалась быстрее, чем я ожидал. — Его улыбка исчезла, когда он заметил мои синяки и маленький порез. — Мам, что случилось?

Я обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь.

Мой сын дома.

Но рассусоливать некогда, надо закончить готовку.

— Чем ты тут занималась? Подралась, что ли, с кем-то?

— Я сбила оленя.

— Как?.. Похоже, тебе здорово досталось! — Шон последовал за мной по кухне. — Спорю, во всем виновата эта дурацкая машина. Ты знаешь, кстати, что такие столкновения могут иметь огромные последствия? Зачем ты возишься с ужином? Мам, тебе нужно отдыхать.

Протесты и беспокойство Шона, видимо, мотивировали всех остальных. Майкл предложил накрыть на стол, а Джони взяла на себя последние этапы приготовления и принялась делать тосты и раскладывать закуски. Пришел Пол и, наконец, отвлек на себя внимание Шона. Отец и сын обнялись и начали тихо переговариваться, поглядывая на меня. Я осталась на кухне в одиночестве и без дела.

— Со мной все в полном порядке, — громко и ясно заявила я.

Как только мы все расселись за столом, Пол откупорил вино, и все взяли свои бокалы, кроме Майкла — тот налил себе воды.

Мы могли бы выпить за помолвку Джони, только Шон пока о ней не знал. Она захотела сообщить ему об этом позже.

У меня закружилась голова.

— За дом у озера! — провозгласил Пол. — За нашу семейную встречу!

Сначала Шон поведал нам байки о своей жизни на Западе. Полгода он проработал на зерновом элеваторе на ферме в Южной Дакоте. Зиму провел в Айдахо, в основном катаясь на лыжах и подрабатывая барменом. Прошедшей весной устроился на другую ферму с использованием стопроцентно возобновляемых энергоносителей, где производились экологически чистые продукты.

Загоревший Шон с двухдневной щетиной выглядел по-мужски красивым. Ему в наследство достались от нас с Полом отчасти ирландские черты, а также и немного итальянских, унаследованных мной от прадеда, жившего в Риме. Цвет каштановой шевелюры Шона гармонировал с его синими глазами. После двух переломов нос его несколько искривился. В детстве Шон был сорвиголовой. Он вечно откуда-то прыгал: с кухонных столов, капотов автомобилей, качелей — со всего, что встречалось в обиходе. А позже появились скейтбординг и сноубординг со всеми их вычурными прыжками. И когда их стало недостаточно, добавились дельтапланеризм и банджи-джампинг[17]. В восемнадцать лет Шон впервые прыгнул с парашютом. Мы с Полом оба переживали за него, но ничего не могли поделать — он стал взрослым.

За последние пару лет Шон вроде бы немного успокоился. Некоторые его прошлые работы, типа смоук-джампера[18] в Аризоне, не давали мне спать по ночам. Но новые работы, на зерновом элеваторе, а потом и на ферме экологически чистых продуктов, вселяли в меня некоторую надежду. Возможно, я не поседею окончательно раньше времени.

Между Шоном и Майклом, казалось, мгновенно возникла симпатия. Непринужденно болтая, мой сын иногда встречался со мной взглядом и подмигивал. Судя по виду, он готов был предварительно одобрить жениха сестры.

«Если б он только знал…»