Амазонка. Танцы с волками. Женский архетип в преданиях и мифах

У психолога (как у Менелая) подчас нет другого способа взаимодействия с психикой пациента, как только лишь терпеливое наблюдение за его фантазиями и сновидениями. Психолог и пациент не могут сознательно «срежиссировать» архетипическую драму, разворачивающуюся в ходе психотерапевтического взаимодействия. Психические образы, рождающиеся в бессознательном пациента и терапевта, как и Протей, не терпят насильственного вмешательства извне. Они обладают энтелехией (имеющие цель в самом себе).

Протей – великий бог, гениальный актер, сценарист и режиссер в одном лице. Он порождает «чудесных детей» – бесконечный ряд форм материального, духовного и душевного миров, и нам остается только, как зрителям, наблюдать за его безграничной фантазией.

Психотерапевтический процесс условно протекает на двух уровнях. Первый – субъективный уровень, на котором происходит реконструирование личной истории жизни и заболевания пациента (anamnesis vitae et morbi). Субъективным его можно назвать в силу того факта, что личная история сопряжена с субъективными, личностными, переживаниями в жизни человека как своего рода уникального объекта. Это история его Я, находящегося в мире привычных, доступных для человеческого сознания событий и вещей. Второй – объективный уровень, где терапевту приходится иметь дело с объектами, наполненными символическим значением и содержанием. Понятно, что символ eo ipso (в силу самого факта) не может быть соотнесен с личностной, субъективной, психологией индивида, так как он представляет приемлемую для сознания форму невыразимой коллективной идеи, сущности. Объекты, заключенные в форму символов, по сути дела являются «чистыми» продуктами архетипического слоя психики, коллективного бессознательного, и никогда не являлись изобретением индивидуального сознания. Они существовали в психике априори, до рождения сознания. В психотерапии, исследуя символику, представленную в сновидениях и фантазиях пациентов, мы реконструируем эволюционный путь развития сознания, прослеживаем этапы рождения из глубинных слоев коллективного бессознательного психики индивидуального Я, и в этом смысле этот процесс можно назвать реконструкцией личного мифа.

Читая художественные произведения, невольно ловишь себя на мысли, что творческий акт создания той или иной литературной истории аналогичен (условно) двухуровневому проявлению психических феноменов. Литературные герои живут как бы на двух этажах. Первый уровень – субъективный. Это мир человеческих вещей, где с героями происходят вполне понятные события и где описываются их субъективные, личностные, отношения к ним. Такой тип творчества Юнг назвал психологическим: «Психологический тип (творчества) имеет в качестве своего материала такое содержание, которое движется в пределах досягаемости человеческого сознания, както: жизненный опыт, определенное потрясение, страстное переживание, вообще человеческую судьбу, как ее может постигнуть или хотя бы прочувствовать человеческое сознание». Огромный пласт мировой литературы является в этом смысле психологическим. Второй уровень – объективный. Это мир символов, мир объективной психики, где архетипические образы репрезентируются сознанию в символически объектной форме.

Персонажи литературных произведений, «живущие на втором этаже», попадают в мифологическое пространство, где нет привычных для сознания причинно-следственных связей и пространственно-временных отношений. Объективный мир архетипических образов представлен по большей части мифологическими персонажами, которым не присуще субъективное переживание происходящих событий. Объекты этого мира консервативны в том смысле, что они «живут» типологически заданной им жизнью, другими словами – имеют квазииндивидуальный алгоритм. Сознание воспринимает их как непонятные, чужеродные своей природе объекты, пытаясь их как-то «эвфемизировать», придать им некую приемлемую для восприятия форму. Процессом «эвфемизации» по сути дела занимается литературное творчество в форме мифов и сказок.

Тип литературного творчества, оперирующий символическими объектами, Юнг обозначил как визионерский, имея в виду следующее: «Материал, т. е. переживание, подвергающееся художественной обработке, не имеет в себе ничего, что было бы привычным; он наделен чуждой нам сущностью, потаенным естеством, и происходит он как бы из бездн дочеловеческих веков или из миров сверхчеловеческого естества, то ли светлых, то ли темных, – некое первопереживание, перед лицом которого человеческой природе грозит полнейшее бессилие и беспомощность».