Амазонка. Танцы с волками. Женский архетип в преданиях и мифах

Действенность и сила архетипа обусловлены опытом сотен поколений. Архетип содержит вечные ответы на вечные вопросы нашей жизни, за ним всегда стоит «нечто большее» и даже «нечто свыше».

Едва ли не первым на важную связь между мифологическими схемами и женской психологией указал психоаналитик-юнгианец Эрих Нойман в своей книге «Амур и Психея». Нойман воспользовался мифологией как способом описания женской психологии. Такое сочетание мифа и психологических комментариев оказалось чрезвычайно мощным инструментом. Например, в древнегреческом мифе об Амуре и Психее первым испытанием Психеи стала задача перебрать огромную гору семян и разложить зернышки каждого вида в отдельные кучи. Первой ее реакцией на это задание (как, впрочем, и на три последующих) было отчаяние. Этот миф хорошо подходит ряду посетительниц психотерапевтов, перед которыми стоят разнообразные проблемы, требующие решения. Один пример – выпускница университета, увязшая в своей сложнейшей дипломной работе и не знавшая, как упорядочить рабочий материал. Другой пример – подавленная молодая мать, которой необходимо понять, куда уходит драгоценное время, расставить приоритеты и найти способ продолжать свои занятия живописью. Каждой женщине, как и Психее, предстоит сделать больше, чем по ее представлениям она может, однако препятствия эти возникают по ее выбору. Для обеих приведенных в качестве примера пациенток миф, отражающий их собственную ситуацию, становится источником мужества, дарует прозрение того, как реагировать на новые требования жизни, придает смысл предстоящей борьбе.

Когда женщина чувствует, что в каком-либо ее занятии есть мифологическое измерение, понимание этого затрагивает в ней самые глубинные средоточия творчества. Мифы пробуждают чувства и воображение, поскольку связаны с сюжетами, являющимися частью общего наследия человечества. Древнегреческие мифы – а равно и все остальные волшебные сказки и мифы, известные людям тысячелетиями, – остаются современными и индивидуально значимыми, потому что содержат истины о переживаниях, единых для всех.

Толкования мифов могут приносить интеллектуальное и интуитивное понимание. Мифы подобны сновидениям, которые запоминаются, даже если они непонятны. Объясняется это тем, что мифы, как и сны, полны. При правильном толковании сна человека осеняет мгновенное прозрение – обстоятельства, с которыми связано сновидение, тут же становятся ясными. Человек интуитивно постигает их смысл и сохраняет это понимание. Озарение как отклик на толкование мифа означает, что соответствующий миф символически описывает что-то значимое именно для этого человека. Теперь человек постигает нечто важное и сознает, что это истина. Такое понимание затрагивает чувствительные струны души, и теория женской психологии превращается в самопознание.

Вот пример: влияние какой богини преобладает, когда женщина возится на кухне или занимается домашней уборкой? Это решается простой проверкой – тем, как женщина готовит, и тем, поддерживает ли она чистоту в доме, если муж на недельку уезжает. Когда «Гера» или «Афродита» ужинает в одиночестве, это скорее всего грустное и жалкое зрелище: что-нибудь вроде магазинного «домашнего творога». Когда такая женщина одна, сойдет все, что найдется в буфете или холодильнике, – контраст по сравнению с теми изысканными и сложными блюдами, которые она обычно готовит мужу. Она ведь и готовит только для него: то, что любит он, а не она сама, поскольку она либо «славная женушка, умеющая вкусно готовить» (Гера), либо «заботливая мать» (Деметра), либо «угодливая супруга» (Персефона), либо «соблазняющая возлюбленная» (Афродита).

Однако если в ее характере господствует Гестия, женщина даже в одиночестве накроет стол и устроит себе шикарный ужин, а в доме будет царить привычный порядок. Если мотивация домашней работы определяется архетипом других богинь, женщина, вероятнее всего, будет жить в полном беспорядке вплоть до возвращения мужа. Но «Гестия» непременно поставит в вазу свежие цветы, даже если муж их не увидит. Ее квартира или дом всегда будут уютными, потому что здесь живет она, а не потому, что ей хочется перед кем-то покрасоваться.