Алый Рубин. Любовь через все времена.

– Почём я знаю? Шизоидные нарушения структуры личности, надо полагать, – пробурчал доктор Уайт. – Очевидно, фамильная черта. Эти Монтрозы – сплошь истерички. А у Люси к тому же ещё явные криминальные наклонности.

– Доктор Уайт! – произнесла миссис Дженкинс. – Это совершенная неправда!

– Разве вы не должны держать рот на замке? – ответил доктор Уайт.

– Но если Люси украла хронограф, то как он может быть здесь? – спросила я.

– Да, как? – доктор Уайт снял жгут с моей руки. – Есть ещё один, умная ты головушка. Когда ты последний раз делала прививку от столбняка?

– Не знаю. Значит, есть много хронографов?

– Нет, только эти два, – ответил доктор Уайт. – От оспы ты, очевидно, не привита, – он посмотрел на мою руку. – Какие-нибудь хронические болезни? Аллергия?

– Нет. И от чумы я тоже не привита. И от холеры. И от ветрянки. – Я вспомнила про Джеймса. – А от ветрянки вообще можно привиться? Или от оспы? Один мой друг, я думаю, от этого умер.

– А я не думаю, – ответил доктор Уайт. – Ветрянка – это одна из форм оспы. И от оспы уже давно никто не умирал.

– Мой друг умер уже тоже очень давно.

– А я думала, что ветрянка – это одна из форм кори, – сказала миссис Дженкинс.

– А я думал, что мы договорились, что вы будете молчать, миссис Дженкинс.

Миссис Дженкинс замолчала.

– Почему вы, собственно, так со всеми недружелюбны? – спросила я. – Ой!

– Всего лишь маленький укол, – прокомментировал доктор Уайт.

– Что это было?

– Ты совершенно не захочешь этого знать, можешь мне поверить.

Я вздохнула. Маленький призрак Роберт тоже вздохнул.

– Он всегда такой? – спросила у него я.

– В основном, – ответил он.

– В глубине души он другой, – подала голос миссис Дженкинс.

– Миссис Дженкинс!

– Ладно, ладно.

– Для начала достаточно. К следующему разу у меня будет твой анализ крови, и будем надеяться, что твоя очаровательная мама принесёт нам твою карту прививок и медицинскую карточку.

– Я никогда не болела. Я теперь привита от чумы?

– Нет. Это особенно ничего не даёт. Держится только полгода и имеет множество побочных эффектов. По мне, тебя просто не надо посылать в чумной год. Можешь одеться. Миссис Дженкинс отведёт тебя наверх к остальным. Я приду через минуту.

Миссис Дженкинс поднялась с места.

– Пойдём, Гвендолин. Ты конечно, голодна, сейчас будет обед. Миссис Мэллори приготовила телячье жаркое со спаржей. Очень изысканное.

Я и в самом деле была голодна. Съела бы даже телятину со спаржей, хотя они не относились к моим любимым блюдам.

– Знаешь, собственно говоря, доктор – человек с добрым сердцем, – объяснила мне миссис Дженкинс по дороге наверх. – Только ему немного трудно проявлять дружелюбие.

– Очевидно, это так.

– Раньше он был совсем другим. Весёлый, всегда в хорошем настроении. Он и тогда носил эти ужасные чёрные костюмы, но по крайней мере с пёстрыми галстуками. А потом умер его маленький сын… ах, ужасная трагедия. С тех пор его как подменили.

– Роберт.

– Да, мальчика звали Роберт, – сказала миссис Дженкинс. – Тебе уже рассказал о нём мистер Джордж?

– Нет.

– Золотой паренёк. Утонул в бассейне на дне рождения у знакомых, можешь себе представить. – Миссис Дженкинс начала считать на пальцах. – Прошло уже восемнадцать лет. Бедный доктор.

Бедный Роберт. Но по крайней мере он не выглядел как утопленник. Некоторым призракам нравилось появляться в том виде, в каком они были на момент смерти. По счастью, мне пока не встретился ни один призрак со стрелой в голове. Или совсем без головы.

У одной из дверей миссис Дженкинс остановилась и постучала.

– Мы сейчас заглянем к мадам Россини. Она должна тебя измерить.

– Измерить? Для чего? – Но комната, куда меня ввела миссис Дженкинс, сама ответила на мой вопрос: это была швейная мастерская, где из нагромождения материалов, платьев, швейных машин, манекенов, ножниц и катушек с нитками мне улыбалась кругленькая женщина с роскошной рыжей шевелюрой.

– Добро пожаловать, – сказала она с французским акцентом. – Ты, должно быть, Гвендолин. Я – мадам Россини, я буду заботиться о твоём гардеробе. – Он подняла сантиметр кверху. – В конце концов, мы же не можем отправить тебя во время оно в этой ужясной школьной фёёрме, n’est ce pas?

Я кивнула. Школьные фёёрмы, как выговорила мадам Россини, были действительно ужясны, без разницы в каком столетии.

– Наверное, сбежалась бы куча народу, если бы ты появилась на улице в таком виде, – продолжила она и воздела руки горе. Вместе с сантиметром.

– К сожалению, мы должны поторопиться, они нас ждут наверху, – сказала миссис Дженкинс.

– Я управлюсь быстро. Сними, пожалуйста, куртку. – Мадам Россини обвила сантиметром мою талию. – Чудесно. А теперь бёдра. Ах, словно юный жеребёнок. Я думаю, что мы сможем использовать многое из того, что я сшила для другой, с какими-то небольшими переделками там и тут.

Под «другой» имелась ввиду, естественно, Шарлотта. Я загляделась на нежно-жёлтое платье с белоснежной кружевной оторочкой, висевшее на вешалке. Такое платье изумительно смотрелось бы в «Гордости и предубеждении». Шарлотте оно бы очень подошло.

– Шарлотта выше и стройнее меня, – заметила я.