Алый Рубин. Любовь через все времена.

– Не нужно, – сказала мама. – Оставьте бедную женщину в покое. Она всего лишь получила от нас немного денег.

– Мы только зададим ей пару вопросов, – ответил мистер Джордж. – Миссис Дженкинс, узнайте, пожалуйста, где она сейчас живёт.

– Сейчас займусь, – откликнулась миссис Дженкинс и опять исчезла за задней дверью.

– Кто ещё об этом знает? – спросил мистер Джордж.

– Знал только мой муж, – ответила мама, и в её голосе прозвучала нотка торжества. – А его вы уже не сможете допросить. Он, к сожалению, умер.

– Я знаю, – сказал мистер Джордж. – Лейкемия, не правда ли? Очень трагично. – Он начал ходить по комнате туда-сюда. – Когда это началось, говорите вы?

– Вчера, – ответила я.

– Трижды за последние двадцать часов, – добавила мама. – Я боюсь за неё.

– Уже трижды! – мистер Джордж остановился. – И когда в последний раз?

– Около часа назад, – ответила я. – Мне кажется. – Когда события начали набегать друг на друга, я утратила всякое ощущение времени.

– Тогда у нас есть ещё некоторый люфт, чтобы всё подготовить.

– Вы не можете этому верить! – вмешалась тётя Гленда. – Мистер Джордж! Вы знаете Шарлотту. А сейчас поглядите на эту девочку и сравните её с моей Шарлоттой. Неужели вы всерьёз верите, что перед вами – номер двенадцатый? Рубин, магией Ворона одарённый, в соль-мажор замыкает круг, двенадцатью одухотворённый. Вы можете в это поверить?

– Ну, вероятность всё же существует, – ответил мистер Джордж. – Даже при том, что ваши мотивы кажутся мне более чем сомнительными, миссис Шеферд.

– Это ваша проблема, – холодно ответила мама.

– Если бы вы действительно хотели защитить вашего ребёнка, вы бы не позволили ей столько лет пребывать в неведении. Перемещаться во времени безо всякой подготовки очень опасно.

Мама прикусила губу.

– Я надеялась, что это Шарлотта…

– Но это и есть Шарлотта! – вскричала тётя Гленда. – У неё уже два дня однозначные симптомы. Это может произойти в любой момент! Возможно, это происходит прямо сейчас, а мы здесь вынуждены выслушивать неслыханные истории моей ревнивой младшей сестрицы!

– Может быть, ты включишь для разнообразия свой мозг, Гленда? – сказала мама. В её голосе звучала усталость. – Зачем мне выдумывать? Кто, кроме тебя, захочет такого бремени для своей дочери?

– Я настаиваю на том… – тётя Гленда не стала договаривать, на чём она настаивает. – Всё это окажется злонамеренным, бессовестным надувательством. В этом деле уже был саботаж, и вы знаете, к чему это привело, мистер Джордж. И сейчас, так близко от цели, мы не можем себе позволить новых портачей.

– Я думаю, что не нам это решать, – сказал мистер Джордж. – Следуйте за мной, миссис Шеферд. И ты тоже, Гвендолин. – С коротким смешком он добавил: – Не бойся, одержимые изотерикой псевдоучёные и фанатичные любители тайн не кусаются!

Ты притупи, о время, когти льва,

Клыки из пасти леопарда рви,

В прах обрати земные существа

И феникса сожги в его крови.

Вильям Шекспир, сонет XIX.

7

Нас вначале повели вверх по лестнице, а затем мы пошли по бесконечному коридору, то и дело поворачивавшему на 45 градусов и периодически поднимавшемуся на пару ступенек вверх или опускавшемуся вниз. Вид из немногих окон, мимо которых мы проходили, открывался всякий раз разный – то большой сад, то другой дом или маленький внутренний дворик… Это был бесконечно длинный путь, выстланный где паркетом, а где каменной мозаикой, ведший мимо бесчисленных запертых дверей и бесконечных рядов стульев у стен, мимо картин и шкафов, набитых фарфоровыми статуэтками и книгами в кожаных переплётах, мимо статуй и рыцарских доспехов. Было такое чувство, что мы попали в музей.

Тётя Гленда всю дорогу бросала на маму ядовитые взгляды. Мама, со своей стороны, старательно игнорировала сестрицу. Она была бледна и выглядела исключительно напряжённо. Мне всё время хотелось ухватиться за её руку, но тогда бы тётя Гленда заметила, что я ужасно боюсь, а это было последнее, чего я желала.

Мы никак не могли находиться в том же самом доме – по моим ощущениям, мы прошли по меньшей мере ещё три. Наконец мистер Джордж остановился и постучал в одну из дверей.

Зал, в который мы вошли, был полностью обшит тёмными деревянными панелями, примерно как наша столовая. Потолок был тоже обшит тёмным деревом, почти сплошь украшенным искусной, местами расцвеченной красками резьбой. И мебель была тёмная и массивная. Всё это должно было производить мрачное и гнетущее впечатление, но из высоких окон на противоположной стене зала лился дневной свет и был виден цветущий сад. За оградой сада в лучах солнца блестела Темза.