All You Need Is Kill

— Пожалуйста, подождите здесь. Я сейчас же его заменю и заполню все бумаги. Заберите их с собой, ладно?

— Спасибо.

— И ещё… Можно спросить?

— Валяй.

— Что означает число сорок семь на вашей левой руке?

Я не нашёлся с ответом. Трудно было придумать, с чего бы бронепехотинец решил подписать маркером тыльную сторону ладони.

— Ой, я… зря это спросила?

— Некоторые люди помечают крестиком дни на календаре. Из той же серии.

— Наверное, это какой-то очень важный день, если вы написали его на руке. Вы через сорок семь дней возвращаетесь домой? Или это день рождения возлюбленной?

— Скорее, день смерти.

Шаста замолчала. Я взял топор.

Часть 3

06:00 — подъём.

06:03 — отмахнуться от дурацкого разговора с Ёнабару.

06:10 — стащить чип со склада.

06:30 — завтрак.

07:30 — повторение основных движений.

09:00 — мысленные тренировки во время сраной физподготовки.

10:30 — получить от Шасты топор.

11:30 — обед.

13:00 — тренировка (в бронекостюме) с отработкой эпизодов вчерашнего боя.

15:00 — встреча с Феррелом, тренировочные поединки (в бронекостюме).

17:45 — ужин.

18:30 — собрание взвода.

19:00 — участие в попойке с Ёнабару.

20:00 — проверка состояния бронекостюма.

22:00 — отбой.

01:12 (следующего дня) — закинуть Ёнабару на койку.

В целом первый день в петле протекает именно так. Сплошная рутина, не считая тренировок. Со временем я настолько привык к происходящему, что начал проходить мимо американских охранников, лениво позёвывая. Даже переживал, что стану профессиональным вором раньше, чем профессиональным солдатом. Правда, в моём бесконечно повторяющемся мире навыки домушника мне бы не помогли — всё равно украденные вещи через пару дней возвращаются на место.

В бытовом плане витки почти не отличались друг от друга. Если я что-то делаю, события развиваются иначе, но если нет — всё идёт своим чередом. Мой мир похож на пьесу, режиссёр которой строго запретил любые импровизации, и я вынужден раз за разом переживать в ней день накануне битвы.

Одиннадцать тридцать шесть, вторая столовая.

Гражданская тётя налила мне привычную порцию привычного лукового супа. Я ловко сдвинул руку, уворачиваясь от привычных брызг, и ушёл на своё привычное место под болтовню сослуживцев.

На три стола дальше спиной ко мне ела Рита Вратаски. Разумеется, я обедаю в это время не ради того, чтобы увидеть её, но так уж получилось, что спина Риты стала одним из элементов моей повседневной жизни.

Рита носила звание прапорщика и совсем не обязана была питаться в нашей второй столовой. Кормили здесь неплохо, но едва ли местные повара могли покорить королеву базы, которая ночевала в люксовом офицерском номере с видом на море. А с учётом того, что, по слухам, американский спецназ привёз своего повара, присутствие Риты становилось совсем необъяснимым. Она сидела с видом удава, который только что проглотил живую мышь, поэтому, хоть валькирия и обедала одна, никто не решался составить ей компанию.

Рита Вратаски ела как маленький ребёнок: слизывала капли супа с губ, рисовала в тарелке и тому подобное. Она ещё не привыкла к палочкам, поэтому в одиннадцать сорок три роняет горошину. Та отскакивает от подноса, пару раз подпрыгивает на столе, затем скатывается влево и начинает падать на пол. В этот миг Рита молниеносно выбрасывает левую руку, ловит падающую горошину и бросает себе в рот. На это у неё уходит пара десятых доли секунды. Родись она на Диком Западе, могла бы выхватывать револьвер из кобуры быстрее Билли Кида; а родись в эпоху самураев — сумела бы освоить удар цубамэ гаэси на уровне Годзиро Сасаки. Даже во время обеда Рита оставалась Боевой Сукой.

Сегодня она, как обычно, попыталась съесть сушёную сливу, не зная, что у той, в отличие от других сухофруктов, внутри косточка. Пара-тройка неудачных щелчков палочками, и она закинула сливу в рот.

Эх, что же ты так…

Риту скрутило, словно ей в живот попали из пятьдесят седьмого калибра. Спина задрожала, рыжие волосы чуть ли не дыбом встали. Но она из принципа не выплюнула сливу. Она проглотила её целиком. С костью. И остервенело запила стаканом воды.

Ей было по крайней мере двадцать два года, но по её поведению я бы дал гораздо меньше. Я считал, что форма песочного оттенка ей не идёт — в платье с рюшечками, которые носят городские девчонки, она выглядела бы намного симпатичнее.

Обед, кстати, никакой. Вкуса совсем не чувствую.

— Что, парень, весело тебе? — раздалось откуда-то сверху.

Я, не выпуская палочек из рук, посмотрел в направлении говорящего и в паре метров от земли увидел голову со стрижкой площадкой. Армия даёт шанс насмотреться на всякие морды. Его относилась скорее к динозаврам, чем к приматам. Что ж, будем считать, что предками этого типа были велоцирапторы.

Затем я увидел татуировку на его плече и расстроился. Волк с короной. Четвёртая бронепехотная рота. Та, с которой мы на ножах из-за матча в регби. Я бездумно отправил палочки в рот.

— Ты меня слышал? — вскинул амбал свою монобровь. — Я спросил, весело тебе?

— С вами разве заскучаешь?

— Тогда какого хрена у тебя рожа такая, будто ты жрёшь туалетный ёршик?!