All Flesh is Grass

Повидайте Джералда Шервуда, сказал голос, а после поговорим. Но при чем тут, спрашивается, Джералд Шервуд?

Невозможно поверить, чтобы Джералд Шервуд был причастен к этой странной истории, не такой он человек.

He was Nancy Sherwood's father and an industrialist of sorts who was a native of the village and lived in the old ancestral home on top of the bill at the village edge. Unlike the rest of us, he was not entirely of the village. He owned and ran a factory at Elmore, a city of some thirty or forty thousand about fifty miles away. It was not his factory, really; it had been his father's factory, and at one time it had been engaged in making farm machinery. But some years ago the bottom had fallen out of the farm machinery business and Sherwood had changed over to the manufacturing of a wide variety of gadgets. Just what kind of gadgets, I had no idea, for I had paid but small attention to the Sherwood family, except for a time, in the closing days of high school, when I had held a somewhat more than casual interest in Gerald Sherwood's daughter.

Отец Нэнси Шервуд, в некотором роде промышленник, был коренной милвиллец и жил на краю города, на вершине холма, в старом прадедовском доме. Не в пример всем нам, он не ограничивал свою жизнь рамками Милвилла. Ему принадлежала фабрика в Элморе  — до Элмора от нас миль пятьдесят и там чуть ли не сорок тысяч жителей. Фабрика досталась Джералду от его отца и когда-то выпускала сельскохозяйственные машины. Но несколько лет назад разразился крах, сельскохозяйственные машины стали никому не нужны, и Шервуд занялся всевозможной технической мелочью. Какие там штучки и приспособления выпускала его фабрика, я понятия не имел: семейство Шервуд меня не слишком занимало, если не считать той поры, когда я кончал школу и всерьез увлекся дочерью Джералда.

He was a solid and substantial citizen and he was well accepted. But because he, and his father before him, had not made their living in the village, because the Sherwood family had always been well-off, if not exactly rich, while the rest of us were poor, they had always been considered just a step this side of strangers. Their interests were not entirely the interests of the village; they were not tied as tightly to the community as the rest of us. So they stood apart, perhaps not so much that they wanted to as that we forced them to.

Джералд Шервуд был человек солидный, состоятельный, в городе его уважали. Но деньги свои он, как и отец его, наживал не в Милвилле, а на стороне, притом Шервуды были если и не по-настоящему богаты, то все же люди с достатком, а мы, остальные, бедны как церковные мыши, и потому их всегда считали отчасти чужаками. У них были еще и какие-то другие интересы, не те, что у нас, мы, жители Милвилла, куда теснее связаны между собой. И Шервуды держались немного особняком  — не по своей воле, но потому, что мы сами их сторонились.

So what was I to do? Drive out to Sherwood's place and play the village fool? Go barging in and ask him what he knew of a screwy telephone?

I looked at my watch and it was only four o'clock. Even if I decided to go out and talk with Sherwood, I couldn't do it until early evening. More than likely, I told myself he didn't return from Elmore until six o'clock or so.

Так что же мне делать? Нагрянуть к Шервудам и разыгрывать дурачка? Ввалиться без приглашения и спросить, что ему известно о сумасшедшем телефоне без проводов?

Я взглянул на часы  — еще только четыре. Даже если идти к Шервуду, то не сейчас, а под вечер. Уж наверно, он возвращается из Элмора часам к шести, не раньше.

I pulled out the desk drawer and began taking out my stuff. Then I put it back again and closed the drawer. I'd have to keep the office until sometime tonight because I'd have to come to it to talk with the person (or the persons?) on that nightmare phone. After it was dark, if I wanted to, I could walk out with the phone and take it home with me. But I couldn't walk the streets in broad daylight with a phone tucked beneath my arm.

Я выдвинул ящик письменного стола и стал собирать свои пожитки. Потом сунул все назад и задвинул ящик. Контору пока закрывать нельзя, попозже вечером я должен буду вернуться, мне ведь надо еще поговорить с незнакомцем (или незнакомцами?) по этому, с позволения сказать, телефону. Когда стемнеет, я могу, если захочу, забрать аппарат и унести его домой. Но не идти же по Милвиллу с телефоном под мышкой средь бела дня!

I went out and closed the door behind me and started down the street. I didn't know what to do and stood at the first street corner for a moment to make up my mind. I could go home, of course, but I shrank from doing it. It seemed a bit too much like hunting out a hole to hide in. I could go down to the village hall and there might be someone there to talk with.