Алиенист

— Сначала мы решили, что вы бредите, — сказал Люциус Айзексон, подходя к одному из столов и вываливая на него содержимое какого-то бумажного мешка. — Но вы продолжали бормотать одно и то же, поэтому мы с Маркусом решили немного прогуляться и проверить эту версию у вашей подружки Салли. Оказалось весьма любопытно: Маркус сейчас работает над возможным решением.

Сайрус поднялся, пересек комнату и вручил Люциусу конверт:

— Уполномоченный Рузвельт передал это сегодня с нарочным, детектив-сержант.

Люциус немедленно распечатал его и внимательно изучил содержимое.

— Ну что ж, похоже, все официально, — неуверенно произнес он. — Мы с братом «временно выходим из подчинения Отдела расследований по причинам личного характера». Надеюсь, моя мама об этом не узнает.

— Замечательно, — сказал Крайцлер. — У вас останется доступ ко всем ресурсам Управления, но вам теперь ни к чему регулярно там появляться — похвальное решение. Может, в таком случае вы потратите немного времени на обучение Джона более искусным методам ведения следствия? — Ласло хохотнул, после чего добавил уже тише, слушая биение моего сердца: — Я ни в коем случае не умаляю ваших заслуг, Мур. Это была важная работа. Но прошу вас — не считайте все это дело шуткой, поскольку для всех, кого мы будем опрашивать, это не шутка. В таких случаях благоразумнее действовать парами.

— Вы пытаетесь обратить обращенного, доктор, — ответил я. Крайцлер еще немного помял меня и встал.

— Как ваша челюсть?

Признаться, о ней я пока даже не вспоминал, а теперь поднес руку ко рту и ощутил боль.

— Ну, карлик… Без бритвы он никуда.

— Вот и молодчина! — рассмеялся Крайцлер и похлопал меня по спине. — Ну, допивайте бульон и одеваться. У нас еще сегодня комиссия в Беллвью, кроме того, я хочу, чтобы люди мистера Джонаса здесь все закончили. Первое совещание у нас сегодня — в пять часов.

— Комиссия? — спросил я, поднимаясь на ноги и рассчитывая, что тут же снова свалюсь без чувств. Но куриный бульон сделал свое дело. — Кого смотрим? — Тут я заметил, что на мне — ночная сорочка.

— Гаррис Марковиц из дома № 75 по Форсайт-стрит, — ответил Люциус, подходя (или, точнее, подвигаясь, как жирная утка, но признавать этого не хотелось) ко мне с несколькими машинописными листами. — Галантерейщик. Пару дней назад его жена заявила в Десятый участок, что муж отравил их внучат — Сэмюэла и Софию Ритер, соответственно двенадцати и шестнадцати лет. Сказала, что он подсыпал им в молоко некую «пудру».

— Яд? — удивился я. — Но наш герой не отравитель.

— Пока мы этого не знаем, — ответил Крайцлер. — Однако его деятельность может быть куда разнообразнее, чем нам представляется. Хотя мне все же думается, что этот Марковиц имеет к нашему делу такое же отношение, как и Генри Вульфф.

— Но дети, вместе с тем, прекрасно вписываются в общую картину, — тактично подчеркнул Люциус. — Ритеры — свежие иммигранты, отец и мать отправили их в Америку из Богемии к родителям миссис Ритер, чтобы те отдали их в домашнее услужение.

— Да, это так. Иммигранты, — сказал Крайцлер. — И если бы это случилось три года назад, я бы, наверное, проникся. Но пристрастие нашего друга к проституткам, как и любовь к членовредительству представляются настолько значительными, что нельзя разрабатывать только иммигрантскую линию. Хотя даже если Марковиц и не связан с нашим делом, есть иные причины к таким делам присматриваться. Отсекая их, мы сможем получить четкий образ человека, которого искать не следует, — своего рода негатив, с которого мы сможем в дальнейшем напечатать прекрасный снимок.

Сайрус принес мне одежду.

— Но разве не вызовет подозрений столь пристальное внимание ко всем детоубийцам?

— Здесь следует полагаться на полное отсутствие воображения у служащих Полицейского управления, — ответил Ласло. — Да и для меня это рутина. А ваше присутствие, Мур, объясняется просто — вы репортер. К тому времени, когда кто-нибудь в Управлении вздумает связать все происходящее с убийствами, наша работа будет, я надеюсь, закончена. — Он повернулся к Люциусу. — А теперь, детектив-сержант, я попросил бы вас посвятить нашего авантюрного друга в курс дела во всех деталях.