Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

— Это почему еще? — возмутился Шавкат непонятному ему счету. — Что еще за лишний золотой каждый четвертый год?

— Он прав, — ответил Махсум за духа. — Один раз в четыре года бывает високосный год — он длиннее на один день.

— Хоть один грамотный человек нашелся, — похвалил его дух пещеры. — Итак, триста шестьдесят пять умножим на четыре и прибавим один.

— Постой, постой, — выкинул вперед руку Шавкат. — Что это значит: умножим? Это что такое?

— Неужели ты настолько глуп? Умножить, это взять что-то несколько раз.

— Значит, нужно складывать! — ударил кулаком по коленке Шавкат. — Умножение еще какое-то выдумали.

— Складывай, — подумав, разрешил дух. — А я умножу, с твоего позволения? — и, не дождавшись ответа, продолжал вещать: — Получится одна тысяча четыреста шестьдесят один золотой. А теперь все это помножим на десять. Итого: четырнадцать тысяч шестьсот десять золотых за сорок лет безупречной службы.

— Это грабеж средь бела дня! — вскочил на ноги покрасневший от возмущения Шавкат.

— Кто бы говорил!

— Но это слишком большая сумма.

— Ты так считаешь? Тогда я сейчас вышвырну все ваше барахло из пещеры, и ты можешь лично охранять его.

— Не выкинешь!

— Выкину!

— Стойте! Давайте не будем горячиться, — Махсум уперся ладонью в желеобразную грудь Шавката, и тот разом сник. — Сколько было в каждом из мешков, которые пропали? — спросил он у разбойника.

— По три тысячи монет! Я сам упаковывал, и потому знаю.

— Значит, тебе, дух, причитается за работу почти пять мешков золота?

— Именно так.

— Округлим до пяти, и мы в расчете.

— Но, шеф! — возмутился было Шавкат, но Махсум прихлопнул ему рот ладонью.

— Так как, дух?

— Согласен, шеф, — в голосе духа Махсуму послышалась ирония, но он решил не связываться с ним, тем более, это было не только бессмысленно, но и могло оказаться крайне вредным для здоровья. — Это справедливо.

Три мешка в углу «золотого резерва» разбойников отделились от общей кучи и отодвинулись в сторонку. Лица у разбойников побледнели, а волосы (разумеется, у кого они наличествовали) встали дыбом, приподняв чалмы и тюбетейки.

— С оплатой твоих услуг мы разобрались. А теперь скажи нам, где еще два мешка, — стараясь сохранить хотя бы внешнее хладнокровие, вновь спросил Махсум.

— Слушай, ты, сопляк, — не на шутку разозлился дух, — разве я спрашиваю, куда ты деваешь свои деньги?

— Нет, но…

— В таком случае не суй свой нос и ты в мой кошелек!

Крыть было нечем, но Махсум не собирался сдаваться так легко и быстро.

— Меня вовсе не интересует, куда ты тратишь свои деньги. Я спрашиваю: кому ты их отдал, потому что сильно подозреваю, что этот человек стал здесь постоянным гостем и мешками таскает отсюда золото, а это, согласись, мягко говоря, не очень хорошо.

— Разве что-то пропало из ваших вещей?

Махсум перевел взгляд на стушевавшегося Шавката.

— Нет. Пока нет, — помявшись, ответил тот.

— Вот когда пропадет, тогда и будешь выступать, а пока оставь меня в покое, смертный. Я устал от пустой болтовни и беспочвенных претензий на некачественное исполнение мной моих служебных обязанностей. Я все сказал!

В пещере повисла гнетущая тишина. Лишь гудело пламя в стенных горелках, еле слышно журчала вода, сбегая по стенам в каменные чаши, да зеленые мухи, жужжа, кружили над свежими кучами конского навоза.

— Что он сказал? — переспросил Ахмед у Махсума. — Я не понял ни слова. Особенно в конце.

— Он сказал, что он хороший охранник и обсуждать с нами свои мешки не собирается.

— Мда… — почесал затылок Ахмед. — Но мы просто обязаны узнать, кто сюда повадился ходить!

— Вот ты и узнавай, — Махсум вернулся на трон, взял в руки табакерку и принялся вертеть ее в пальцах. — А мне и без того проблем хватает. Нужно ехать к этому фраеру с докладом, а что я ему скажу?

— Вы что-нибудь обязательно придумаете, шеф! — похоже, Ахмед даже не сомневался, что Махсуму в очередной раз удастся успешно выкрутиться.

— Ты так думаешь?

— Уверен! У вас ведь не голова, а…

— Да знаю, знаю, — отмахнулся от него Махсум, но в душе остался за себя очень горд. Кто ему раньше, в прошлой жизни мог сказать такое? Да вот в чем проблема: важно ли все это на самом-то деле?..

Глава 11. Кто виноват?

Не только у Али-бабы и разбойников эта ночь оказалась бессонной и крайне беспокойной. Главному сборщику налогов тоже почти не удалось сомкнуть глаз, и это, как вы понимаете, не прибавило ему хорошего настроения и не добавило доброжелательности. И без того пребывающий в отвратительном настроении Мансур из-за огромных непредвиденных трат на коней этому молодому наглецу и выскочке Махсуму, никак не находил себе места и все безуспешно пытался понять, где и в чем его провели, а тут еще и поспать толком не дали.