Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

Странный шум, перекрывший даже журчание горного ручья, доносившийся с южной стороны, где заканчивалось ущелье и горы плотнее примыкали друг к другу, упираясь заснеженными пиками в самое небо, привлек внимание Али-бабы в тот момент, когда он безуспешно пытался перерубить туповатым топором основание сухого карагача. Топор звенел, щепки летели во все стороны, но дело продвигалось плохо. Решив немного передохнуть, Али-баба отошел в сторонку, стянул с головы платок и утер им покрытое потом лицо. И вдруг он услышал нечто странное, чего обычно в горах не услышишь: много людей — очень много, — то ли спорили о чем-то, то ли просто пытались друг друга перекричать. И это несколько удивило Али-бабу. Решив немного отвлечься, любопытный молодой человек отложил топор в сторону, пристроив своего вислоухого спутника рядом с ним для охраны орудия труда, спешно направился на шум.

Удобнее всего оказалось идти вдоль самого берега реки — там дорога была ровнее и глаже, почти не попадалось острых камней, впивающихся в ступни ног сквозь тонкие подошвы изношенных чувяков, да и от воды тянуло прохладой.

Дорога заняла немного времени. Поплутав по извивам реки, Али-баба внезапно вышел на ровную каменную площадку, на которой без труда могла разместиться вся базарная площадь города. Дальше путь преграждала высокая скальная стена, тянущаяся с юга на север. Стена горного кряжа кое-где поросла кривыми деревцами и была почти сплошь облеплена гнездами ласточек. А вот что заслуживало особого внимания, так это черная дыра в скале под широким навесом, из которой доносились голоса людей. Али-баба сначала замер в недоумении и растерянности, глядя на зев пещеры, но потом вдруг метнулся в сторону и укрылся за огромным валуном, опасливо выглядывая из-за него.

«Ну, дела-а! Неужели мне посчастливилось наткнуться на разбойничье логово?» — подумал Али-баба, попутно соображая, как ему следует поступить дальше. Впрочем, сначала нужно было удостовериться, что это действительно разбойники, а не какие-нибудь нищие, нашедшие себе прибежище в горах, подальше от городской суеты и нещадных поборов властей предержащих.

Али-баба затаился за камнем, решив дождаться появления обитателей пещеры, а уж потом решать, что со всем этим делать. Ждать пришлось довольно долго. Шум в пещере то усиливался, то сходил на нет, но при ярком солнечном свете разглядеть что-либо в темном нутре пещеры не представлялось возможным. По звукам, доносившимся из скалы, тоже не получалось разобрать, что, собственно, там происходит: люди кричали, подвывали, смеялись, то и дело билась посуда, ржали кони, кто-то безостановочно причитал, но его голос тонул в хаосе других голосов.

Наконец из пещеры показались люди. Все в черных одеяниях, лица красны, глаза мутные, как у снулой рыбы, и при этом они были необычайно веселы, громко разговаривали и делали попытки взобраться на коней, но это им никак не удавалось, что Али-бабе показалось очень странным. Откуда ему было знать, что эти люди пьяны, когда сам он ни разу в жизни не пробовал вина. Однако теперь стало ясно, что это действительно разбойники, именующие себя «Коршуны пустыни», а пещера — их логово.

— Иа! — раздалось за спиной Али-бабы.

Тот с перепугу едва не выпрыгнул из-за камня, но вовремя сообразил, кто к нему пожаловал.

— Эй, кто тебя сюда звал, глупое животное? — набросился он на счастливого осла, нашедшего своего хозяина.

— Иа! — возмутился лопоухий.

— Да тихо ты! — испугался Али-баба, кидаясь к ослу и зажимая ему пасть обеими руками. — Или ты хочешь, чтобы нам обоим отрубили головы?

Осел вырвался из рук хозяина и попятился задом, испуганно мотая головой.

— Тогда молчи! — зашипел на него Али-баба, приложив палец к губам.

— Иа! Иа! — понятливо закивал осел.

— О, наитупейший из самых тупых ослов, — не на шутку рассердился Али-баба. — Если ты сейчас же не замолчишь, то, клянусь небом, я тебя… тебе… в общем, ты понял!

— Иа! — ослик отступил еще дальше и спрятался за другим валуном, прикрыв глаза ушами.

Но Али-баба зря переживал, что кто-нибудь из разбойников обратит на них внимание. Разбойникам было не до того, а один осел не мог перекричать целое стадо без устали ржавших лошадей. Так что его пятикратное «иа» кануло в производимый разбойниками шум, словно песчинка затерялась среди подобных себе на морском дне.

Двое разбойников, находившихся ближе всех к пещере, о чем-то возбужденно разговаривали. Али-баба догадался, что один из них является главарем шайки, но кто конкретно, он никак не мог определить. Али-баба напряг слух, однако разобрать слов говоривших с такого расстояния было невозможно. И тут самый молодой вдруг гаркнул: «Сим-сим, закройся!»

Земля в тот же миг задрожала, заходила ходуном под ногами, под каменной площадкой пронесся утробный гул, и вход в пещеру начал закрываться. Черное воинство, собравшись в три нестройных шеренги, понеслось прочь от пещеры, крича песни и размахивая кривыми саблями, ослепительно блиставшими на солнце остро отточенными лезвиями. Али-баба со страху припал к земле, зажмурил глаза и обхватил голову руками, дрожа всем телом.