Акула в черном небе

Также он подметил, что сон про море и акулу в небе, по словам папы, преследует меня еще с детства. И то, что он продолжал мне сниться в той жизни – это лишь проекция на реально существующее, как и сам сотрудник, регулярно рассказывающий мне о нем; как и вся эта работа – простая, серая и стабильная, на которую я ходил изо дня в день. Ведь я действительно трудился на такой работе и был у меня такой сотрудник. Только все это происходило очень давно, когда мне было лет девятнадцать, еще до того, как я получил права и совершил жуткое преступление, отрешившее меня от мира.

По словам врача и брата, я сбил мужчину с коляской, в которой сидел ребенок. Притом ехал я не в своей машине, каковой у меня вообще не было, а в машине друга. Ребенок погиб, мужчина остался калекой. А причина этому была настолько заурядной, что становится еще страшнее – я был пьян за рулем. Не в стельку, но достаточно, чтобы утратить внимательность. К тому же друг, сидящий рядом, тоже был пьян. Происходило это глубокой осенью поздно вечером и мы ездили по безлюдным, в такое время, дорогам близлежащего поселка, прилегающего к окраине Киева. Просто катались. Друг любезно предложил проехаться на его третьем «Гольфе» 88-го года. Никаких проблем, главное ехать поселком, по дорогам которого никогда не проезжали колеса гаишников. По крайней мере мы их там никогда не видели. Однако проблемы возникли. Во-первых, я был в тяжелых «Стилах» с толстой подошвой и плохо чувствовал педали. А во-вторых, друг постоянно подзадоривал и даже давил рукой мне на колено, чтобы я ехал быстрее. Но я его нисколько не виню в произошедшем, потому и не упоминал об этом ни следователю, ни доктору. Ведь я был за рулем и вполне мог заставить его прекратить это безобразие, но мне было слишком весело.

Я не помню само столкновение и многое последующее. Все, на что способна моя память – это оживить некоторые эпизоды из предыстории. Остальное разум заботливо вытер и выжал кровавую тряпку в темный колодец подсознания. Но я знаю, что все произошло за секунду.

Размышляя об этом теперь, я думаю: сколько же было случаев в мире, когда в подобных ситуациях люди успевали затормозить. Подозревают ли они насколько близко находились к изуродованным трупам, сломанной жизни и, возможно, сумасшествию? Подозревают – да, но, чтобы полностью осознавать – нет, не думаю.

Однако у меня сложилось иначе, я не располагал ни временем, ни возможностью. Вся моя жизнь, все мои поступки подвели меня к этой секунде, после которой все переменилось. Человеческая жизнь состоит из сотен миллионов секунд, но большинство из них инертные и являются слепым продолжением предыдущих. Лишь некоторые оказывают влияние на последующие, но такие решающие секунды происходят раз в жизни, и далеко не в каждой. Они всегда приходят неожиданно и только уже потом ты понимаешь, что все предшествующие события закономерно к ней подвели.

Теперь я стараюсь забыть об этом, так толком и не вспомнив, но остановить мозговую деятельность, дотошное обсасывание этих деталей, у меня так и не получается.

А эти повторы. Эта коллапсирующая закольцованность. Ведь это Я раз за разом рассказывал брату про сон, а не сотрудник мне. И периодически думал о «татуировке», которая создалась в моем воображении, и о словах про «уродочеловеков». А подсознание, возможно, возвращалось к письму брата и искало выход. И, похоже, единственный выход, который нашелся – это заклинить разум, чтобы показать мне абсурдность моей реальности (неужели она никогда не существовала на самом деле?).

Я живу у брата. Сперва, когда меня выписали, я поселился у папы в маленькой квартирке, но совсем скоро попросился к брату. Я не мог постоянно находиться в одной комнате с этим угрюмым человеком, лицо которого вызывало неприятные воспоминания и ассоциации. У Миши же была трехкомнатная квартира, которая досталась ему после смерти бабушки с дедушкой. Вследствие моего переезда, его дочек пришлось сселить в одну комнату, но они были еще маленькими и не успели привыкнуть к жизни порознь, в которой пробыли менее полугода. Правда, я подозреваю, что брату довелось выслушать от жены целую тираду по этому поводу. Он был достаточно мягкотелым человеком.

Я долго не мог найти работу, но это уже давно в прошлом. Сейчас я по восемь часов пять дней в неделю нахожусь на стандартной работе с однотипными, примитивными обязанностями, которая сильно смахивает на мою работу в той, другой реальности, правда сотрудников у меня больше.

Я наведываюсь к своему лечащему врачу. Раньше была необходимость приходить постоянно, теперь же количество обязательных визитов сократилось до одного в месяц, но я прихожу чаще. Мне много чего не понятно и я пытаюсь это прояснить, а иногда и просто, чтобы облегчить душу. Но последние год-полтора мне это помогает все меньше.