Акт бунта

Я стискиваю зубы, раздувая ноздри. Позволить Мередит умереть — это одно. Заставлять ее жить… это действительно порочно. И да. Театральная, мелодраматическая сторона моей матери наслаждается своей собственной медленной и трагической кончиной. Она, вероятно, думает, что превращение в ничто на удобной больничной койке — это ужасно романтично. Однако это не так. Это чертовски глупо. И я мог бы разрушить ее маленькую жуткую фантазию, как мыльный пузырь, если бы просто высунул палец и… лопнул его.

Пища для размышлений.

— Полагаю, ты права. Спасибо.

Девушка задумчиво смотрит на меня.

— Не за что. Как думаешь, ты мог бы оказать мне услугу?

— Потому что спасения твоей жизни было недостаточно?

Она не улыбается. Впрочем, и не шарахается от меня. Ее глаза наполняются совершенно новой, незнакомой решимостью.

— Ты сделаешь это или нет?

— Зависит от обстоятельств. Собираешься отблагодарить меня за то, что спас тебя?

— Нет.

Такой быстрый ответ. Решительный. Большинство девушек покраснели бы и запнулись на униженном «да, спасибо, всегда готова услужить». Чейз (ее имя слишком длинное, чтобы называть его полностью, даже в моей голове), которую я знаю со школы, с радостью бы согласилась на что угодно Но эта девушка прямо здесь, которая так похожа на Чейз, решительно заявляет о своем отказе.

Слегка удивленный, я складываю руки на груди.

— Тогда какого черта я должен делать тебе еще какие-то одолжения, если ты такая неблагодарная?

— Я буду благодарна за это, — отвечает она.

— За что «за это»?

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

— Что?

— У меня есть теория.

Эта девчонка просто сумасшедшая. Да, ее привели в порядок, но проделали неидеальную работу. Ее волосы все еще покрыты запекшейся кровью, и на тыльной стороне ладоней виднеются красные пятна. Пресли выглядит слишком бледной и слишком больной. И обстановка вокруг ужасная.

— Я, блядь, не буду тебя целовать. Какого черта я должен это делать?

Она пожимает плечами.

— Чтобы узнать, каково это — целовать полумертвую девушку? Целовать девушку, которая так же сломлена, как и ты? Думай об этом как об эксперименте.

— Игнорируя комментарий — грубый, кстати, — чего я мог бы достичь, участвуя в этом нелепом эксперименте? Чему, черт возьми, я мог бы научиться?

И снова она пожимает плечами, глядя вниз на свои руки, переплетенные на коленях.

— Я не знаю. Полагаю, ты бы узнал.

Никогда в жизни я не слышал ничего более глупого или бессмысленного. Есть что-то интригующее в этой бледной, полумертвой девушке. Из нее вышел бы отличный призрак. Но это не значит, что я собираюсь целоваться с ней, пока она лежит на больничной койке.

— Чего ты боишься? — спрашивает она. — Суицидальные наклонности не заразны.

— Я так и не думал. И ничего не боюсь…

— Тогда докажи это. Поцелуй меня.

Это просто глупо. Пресли пытается заманить меня в ловушку, чтобы я дал ей то, что она хочет, намекая, что я трус, если не сделаю этого? Мы не в детском саду, и даже когда я был в нем, мной было не так легко манипулировать. Но то, как девушка спокойно и равнодушно смотрит на меня, совсем другое. Всякий раз, когда я удосуживался взглянуть на нее в прошлом, она всегда опускала голову или разворачивалась и выбегала из комнаты. Никогда раньше я не видел ее лица как следует, и признаю, что Пресли довольно красива.

Может быть, поцелуй с ней стал бы интересным экспериментом. Возможно, здесь будет чему поучиться. Я так же удивлен, как и раздражен, когда пересекаю комнату и встаю рядом с ней, рядом с кроватью. Однако после моей катастрофической стычки с Мередит я не в настроении торчать здесь и тратить на это слишком много времени.

Пресли заметно вздрагивает, когда я наклоняюсь, но краткий проблеск нерешительности исчезает, когда я останавливаюсь в паре сантиметров от ее рта.

— Передумала? — Я растягиваю слова.

— Нет. Просто не была готова. Теперь готова.

Я сдерживаю холодный смешок.

— Как скажешь, Чейз. Оставайся на месте. — Я упираюсь одной рукой в стену за ее головой и быстро опускаю голову, чтобы встретиться с ее губами. В отличие от прошлой ночи, когда делал ей два восстановительных вдоха во время искусственного дыхания, на этот раз ее губы тверды. И чувствуется небольшое давление, так как, к моему удивлению, девушка целует меня в ответ.

От нее странно пахнет дешевым больничным мылом и хлоркой. Однако сквозь вяжущий запах чистящих и моющих средств чувствуется слабый запах тех же духов, которыми она пользовалась прошлой ночью. Что-то свежее и цветочное.

Обхватив ладонью ее затылок, я сильнее надавливаю, углубляя поцелуй. Чейз тает, ее вес оседает, голова становится очень тяжелой в моей руке. Девушка не сопротивляется, когда я раздвигаю ее губы и провожу языком по ее зубам. И делаю это в основном для того, чтобы шокировать ее, застать врасплох, уверенный, что она не ожидает, что я зайду так далеко в этом странном эксперименте, но Пресли только слегка хнычет, открываясь шире, чтобы дать мне лучший доступ.

Так, так, так.