Акт бунта

Оставляя пачку наличных на столе, я смеюсь, когда Мередит закатывает глаза, убирая свою кредитку обратно в кошелек от «Луи Виттон». Она прогнала бы меня, если бы я попытался помочь ей выйти из ресторана, поэтому даже не утруждаю себя предложением. Беру свой рюкзак со спинки соседнего сиденья и выхожу на улицу, пользуясь возможностью, чтобы покурить, пока она прощается с барменами и обслуживающим персоналом, хозяйкой и множеством других людей, которые, вероятно, рады видеть ее спину.

Докуриваю до фильтра, когда Мередит выходит из ресторана, аккуратно промокая уголок рта бумажной салфеткой. Взмахнув рукой перед лицом, она открывает рот, собираясь разразиться антитабачной речью, но я останавливаю ее.

— Не надо. Просто, блядь, не делай этого.

Мы молча сидим в машине, а когда добираемся до больницы, тоже молча поднимаемся на лифте на второй этаж. Мередит останавливается, чтобы поболтать с каждым доктором и медсестрой, с которыми мы сталкиваемся, и ублюдки лебезят перед ней, как будто она какая-то знаменитость. Медный привкус крови покрывает мой рот, когда я прикусываю внутреннюю сторону щеки, подпрыгивая на носках, ожидая, когда закончится этот неуклюжий, нескончаемый парад.

Мередит использует свою микрозвездность по полной программе. Она прихорашивается и из кожи вон лезет, чтобы сделать комплименты. Даже посылает воздушный поцелуй носильщику. Я громко рычу от раздражения, за что получаю строгую лекцию о том, что чернорабочие тоже люди и, вероятно, больше заслуживают нашего времени и внимания, потому что они не привыкли к тому, что их начальство признает их. К сожалению, она не понимает, насколько абсолютно лицемерным и снисходительным является это заявление.

Вернувшись в свою палату, она снимает шарф с шеи и перекидывает его через ручку антикварной вешалки для одежды, которая выглядит совершенно неуместно в крошечной палате больницы Маунтин-Лейкс.

— Ну, теперь давай покончим с этим, хорошо? — говорит она, ее голос сочится разочарованием.

Я бросаю рюкзак на кровать и расстегиваю его. Черная коробка вываливается на простыни с пейсли — определенно не стандартное больничное белье — и Мередит холодно выгибает бровь, глядя на нее.

— Так вот в чем все дело? Коробка?

— Ты не можешь оставлять мне послесмертные подарки, — выплевываю я.

Она сдерживает смех, массируя шею сбоку.

— Ну, я бы вряд ли назвала это подарком.

— Что же это тогда, если не какой-то сентиментальный жест из загробной жизни?

— Ты пришел сюда, чтобы пожаловаться и испортить мне день из-за этого, и при этом даже не заглянул внутрь? — Она качает головой. — Честно говоря, не думаю, что в тебе есть хоть капля здравого смысла, Пакс. Это полный бред. — Она берет коробку, переворачивая ее до тех пор, пока надпись с моим именем, не оказывается вверху. — Это урна с прахом твоего отца. Мне надоело пялиться на нее в пентхаусе, поэтому я упаковала ее, чтобы ты смог забрать, когда меня не станет. Что? Не смотри на меня так. Что я должна была сделать? Просто выкинуть его в мусоропровод?

Похоже, она искренне раздражена тем, что я плохо реагирую на это. Но какого хрена на самом деле?

— Урна с прахом моего отца весь день грохотала в моем рюкзаке? Моего покойного отца? Ты, блядь, сошла с ума!

— Серьезно, Пакс. Знаешь, тебе нужно найти способ саморегулироваться. Ты реагируешь на самые обычные ситуации поистине причудливыми способами.

Стиснув зубы, я хватаю свой рюкзак и просовываю руки в лямки.

— Когда умрешь, я буду кататься по метро с твоими сожженными останками в пакете. Тебя это устраивает?

— Зависит от обстоятельств. Я знаю, в каких районах ты любишь бывать, дорогой. — Она изучает меня довольно разочарованно. — До тех пор пока ты не отвезешь меня в Квинс, думаю, я действительно не буду возражать. Но это спорный вопрос. Меня не кремируют. Я жертвую свое тело медицинской науке.

Покалывающий жар злости поднимается по моей спине и обжигает между лопатками.

— Хорошо. Может быть, они смогут вскрыть твой мозг и выяснить, какого черта ты так облажалась, мам.

Я поворачиваюсь и выбегаю из комнаты, прежде чем она успевает вставить последнее слово. Но я недостаточно быстр. Никогда не бываю достаточно быстр.

— Мередит, дорогой! Ме-ре-дит! Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты меня так называешь!

ГЛАВА 13

ПАКС

Я в отвратительном настроении. Хочется что-нибудь сломать.

Понятия не имею, что я делаю и куда иду. Выхожу из лифта, следуя за человеком передо мной, ничего не видя, не слыша и не чувствуя. Внезапно передо мной появляется охранник Пит, и на его лице улыбка шириной в километр.

— Молодец! Реми сказал, что думает, что ты придешь, но признаю, я ставил против тебя, малыш.

— Что?

— Осталось полчаса, прежде чем они всех выгонят. Пойдем со мной.

Я все еще слишком сильно переживаю свою встречу с Мередит, чтобы полностью осознать то, что он говорит. И почти ничего не перевариваю, когда тупо следую за Питом к небольшому магазину подарков и закусок, где он направляется в дальний угол и начинает управлять маленькой льдогенераторной машиной, высыпая бледно-желтую жижу в маленький пластиковый стаканчик.