Акселерандо

—Верно — подтверждает Амбер. —Но если ты не заметил, ты дал временное убежище толпе людей, и в том числе мне, хоть я и не акцентирую это. Некоторые засранцы считают меня достаточно богатой, чтобы меня имело смысл ограбить, и ты не предусмотрел по этому поводу ничего лучше, чем пригласить сюда эту манипулятивную сучку, мою мать. О чем ты думал? Что сверкать из окна транспарантом „аферисты всех миров, сюда?“ — это весело? Черт возьми, мне нужна Айнеко.

—Твоя кошка! — Сирхан находит, к чему прицепиться. —Это она во всем виновата, да?

—Разве что косвенно. — Амбер оборачивается и машет скелету аргентинозавра. —Эй, ты! Видел где-нибудь Айнеко?

Гигантский динозавр наклоняет голову, а голубь открывает клюв и что-то воркует. К его голосу зловещими обертонами и переливами добавляются полифонические голоса других птиц, и все это сливается в безумный переливающийся и резонирующий хор.

—Кошка у твоей матери.

—Вот дьявол. — Амбер в гневе оборачивается к Сирхану. —Где Памела? Найди ее!

Сирхан упрямится. —Зачем бы мне?

—Потому что она заполучила кошку! Что она, по-твоему, собирается делать, если не предлагать приставам сделку и употреблять это против меня? И скажи мне, неужели ты так и не вдуплил, от кого пошла вся эта семейная традиция дергать за ниточки?

—Вы опоздали — разносятся над ними жуткие голубиные голоса. —Она похитила кошку и взяла капсулу из музея. Аппарат ни разу не летный, но ты поразишься, что можно сделать с парой сотен отражений и несколькими тоннами роботумана.

—Ладно. — Амбер разглядывает голубей, уперев руки в боки. Она оглядывается на Сирхана, и некоторое время просто стоит, закусив нижнюю губу, а затем кивает птице, едущей верхом на черепе динозавра. —Перестань трахать мальчику мозги и покажись нам, Папа.

Сирхан косится наверх. В воздухе, слетевшись со всех сторон, собирается целая стая голубей-попутчиков. Они опускаются на траву, и их голоса заливаются, как короткое замыкание на заводе синтезаторов.

—Что она собирается сделать со Слизнем? — спрашивает Амбер у скопища голубей. —И не слишком ли вам там тесно?

—К этому привыкаешь — говорит главная — и хорошо распределенная — версия ее отца. —Я не знаю, что она планирует, но я могу показать тебе, что она делает. Внук, прости за твой Город, но тебе действительно стоит уделять больше внимания обновлениям безопасности. Под крышкой твоей новенькой сверкающей сингулярности резвится целая куча негодного двадцативечного кода. Проектные недосмотры и прочая фигня. И оно у тебя изо всех щелей лезет…

Сирхан, огорошенный, качает головой. —Не могу поверить всему этому — тихо жалуется он.

—Покажи мне, что Мать собралась делать — приказывает Амбер. —Я хочу знать, могу ли я остановить ее, пока не стало слишком поздно.

* * *

Древняя старуха в скафандре откидывается на спинку тесного кресла, смотрит в камеру и подмигивает. —Здравствуй, дорогой. Я знаю, что ты подглядываешь.

Кошка свернулась на ее коленях — оранжевая с белым на номексе и алюминии. Похоже, она счастлива — она громко мурчит, хотя этот рефлекс и встроен на очень глубоком уровне. Амбер беспомощно наблюдает за матерью, которая протягивает пораженные артритом руки и нажимает пару выключателей. Что-то громко жужжит — наверное, рециркулятор воздуха. В капсуле Меркьюри нет иллюминаторов — только перископ, сдвинутый к правому колену Памелы. —Ну вот, уже скоро — бормочет она, опуская руку обратно. —Поздно, ты меня уже не остановишь — говорит Памела как ни в чем не бывало. —Стропы в порядке, и вентилятор городского купола с радостью воспримет меня, как семя нового города. Где-то через минуту я стану свободной.

—Зачем ты это делаешь? — устало спрашивает Амбер.

—Потому что тебе не нужно, чтобы я была рядом. — Памела пристально смотрит в камеру, приклеенную к приборной панели перед ее головой. —Я стара. Прими это, я расходный материал. Старое должно давать дорогу новому, и так далее. Твой отец никогда этого не понимал, он собирается постареть некрасиво, вечно разлагаться в нескончаемой вечности. А что до меня, я так делать не собираюсь. Я собираюсь попрощаться эффектно. Правда, кошка? Кем бы ты ни являлась. Она тычет кошку рукой. Кошка мурлычет и потягивается на ее коленях.

—Ты никогда не приглядывалась к Айнеко как следует — говорит она Амбер, и поглаживает кошачий бок. —Неужели ты думала — я не знаю, что ты ищешь ловушки в ее исходном коде? А я использовала Томпсоновский взлом. Твоя кошка всегда была моей, все это время абсолютно преданной телом и душой. Так что пташки уже давным-давно нашептали мне историю о твоем пассажире. А теперь мы пойдем и все уладим с этими приставами. Эгегей!

Вид из камеры дергается, и Амбер чувствует, как с ней воссоединяется отражение, полное чувства потери. Капсула Меркьюри вылетела из почти прозрачного купола с горячим водородом и дрейфует прочь от оси города.

—Неплохо встряхнуло — замечает Памела. —Не переживай, мы еще час будем в зоне доступа.

—Но ты умрешь! — кричит Амбер. —Ты подумала о том, что делаешь?