Аконит

Кирпич хорошо запомнил холодильник. Там он сидел долго, следил, как пальцы чернеют и шипят, как регенерация борется с холодом. С ним было еще несколько кирпичей, и это было впервые, когда они смогли переговариваться. До того за каждое слово им доставалось от охраны – людей в сером. А когда резиновая дубинка прилетает по макушке, ты прикусываешь язык буквально. Голова будто вибрирует и кружится. В общем, охота разговаривать пропадала быстро.

– Холодно, – выдохнула девочка, сидящая напротив. Ее пальцы, в отличие от пальцев Кирпича, не чернели вовсе.

– Холодно, – согласился мальчик рядом. Он был чуть крупнее Кирпича.

– Холодно, – повторил Кирпич, и они втроем переглянулись. Так прошла их первая беседа.

Потом было еще… Его единственную ногу жгли, ему выкалывали глаза, ломали кости, вытягивали ногти и много чего еще. Чтобы в конце, когда Кирпич уже устал так сильно, что даже брось они его на съедение псам, он не стал бы сопротивляться, ему сказали:

– Восемь.

Пять и восемь. Две цифры из имени.

Следующий этап Истязаний был простым. Все, кто выдержали начальные, приходили в белую комнату, похожую на ту, где кирпичи впервые появлялись. Только вместо странного потолка в новой белой комнате была странная стена – прозрачная, за которой толпились люди в халатах.

Кирпич не знал, что нужно делать, но что-то сделал. Все тело его вспыхнуло светом, а в голове закричали Голоса. Голоса были с ним с самого начала, они постоянно шептали, но ничего конкретного Кирпич разобрать не мог. В тот раз они кричали так сильно, что носом пошла кровь.

– Девять, – заключил человек в белом халате.

Пять, восемь, девять. Уже три цифры. Почти имя.

На следующий день пришлось говорить. Кирпич разговаривал с человеком и играл с ним в настольные игры, а потом решал задачи и говорил с другими людьми, последний из которых чиркнул в листе, проговаривая:

– Семь.

Это стало именем Кирпича – 5897. С тех пор именно этим он и был – 5897.

5 – физические показатели.

8 – уровень регенерации.

9 – магический ресурс.

7 – умственные способности.

С приобретением имени стало проще жить. Можно было узнать о себе хоть что-то. О других, конечно, тоже. Например, он заинтересовался теми кирпичами, с которыми заговорил в холодильнике, девочку назвали 8998, а мальчика 9888. Цифры в их именах были одними из самых больших, а это позволяло им выигрывать каждый спарринг с другими кирпичами.

5897, конечно, тоже уступал им, но 9888 как-то незаметно начал помогать ему. Каждый раз, когда его кулак выбивал 5897 глаз или ломал челюсть, 9888 еле слышно говорил, как избежать такого удара в следующий раз. Голос у него был приятным, но при этом необычным. Иногда он произносил слова не так и вообще говорил странновато. Но это его вовсе не портило.

И казалось, 9888 всем помогает. Сначала так и было, но после того как 8322 сдал его людям, 9888 наказали буквальным поджариванием на глазах у всех в назидание. И он перестал давать подсказки. По крайней мере тем, в ком не был уверен. Потому что именно после того случая кирпичи начали опасаться не только людей, но и других кирпичей.

И было чего. За выявление «нарушителя» давали еду вкуснее, а еще избавляли на день от уколов, пилюль и спаррингов. Так что некоторые кирпичи заделались профессиональными стукачами, чтобы урвать побольше свободных дней.

Так среди кирпичей постепенно начали устанавливаться группы. 5897 быстро пристроился к 9888 и 8998, с которыми жил совсем близко, а еще они подтянули к себе одних из самых слабых: 1229, который постоянно кашлял кровью и еле переставлял ноги (но он появился позже всех в их группе); совсем крохотную девочку, которая едва доставала им до пояса, 1923; а еще щуплого мальчика 5578. Почему их? Наверное, потому что пожалели. 9888 вообще был очень жалостлив, а у 5897 была потребность защищать. 8998 же просто наслаждалась общностью. Одиночество давалось ей сложнее, ведь тогда Голоса становились громче.

По вечерам их группа иногда выхватывала свободные парсы, чтобы спрятаться где-то в углу. Они прижимались друг к другу так тесно, как могли. Ощущение другого тепла, другого сердцебиения, другого дыхания и запаха успокаивало. Особенно младших. Позже открыли новые виды близости – растрепать волосы, похлопать по плечу, погладить по спине. Короткие знаки внимания, которые можно было использовать незаметно.

О сложившейся группе знала обычно только сама группа. Потому что самое главное было – делать вид при остальных, что тебе плевать. Стоило сказать лишнее или даже бросить в сторону одного из группы обеспокоенный взгляд, как их тут же сдавали и наказывали. И чем сильнее у кирпича была регенерация, тем нещаднее ждало наказание. К сожалению, регенерация не притупляла боль, и кирпичи чувствовали все, а потом мучились, терпя жжение от регенерации. Особенно неприятно было, когда против них использовали огонь – тогда жжение становилось настолько невыносимым, что сознание то и дело терялось в темноте и шепоте Голосов.