Аккорд

Хорошо помню: за два дня до второй годовщины нашей свадьбы я, как это у нас повелось, ждал Лину в двенадцатом часу ночи у подъезда, поеживаясь от мороза и не особо рассчитывая, что дождусь ее. Чтобы скрасить ожидание, я двинулся вдоль дома, и дальше, дальше, пока не уперся в перекресток, который ей было не миновать. Окруженный инистым безмолвием, я пританцовывал под озябшим фонарем, поглядывая на теплые, живые окна, за которыми уже нашли приют все, кроме сказочной красавицы и ее горемыки-мужа. Подошел автобус. Из него, как ни странно, вышла Лина и еще два молодца. Автобус покатил дальше, а они остались стоять, продолжая нервный, начатый ранее диалог. Один из парней взял Лину за руку, но она вырвала ее и шарахнулась в сторону. На ее пути встал другой, и я услышал, как Лина вскрикнула: "Не трогайте меня!". Чувствуя, что слепну от бешенства, я в несколько прыжков преодолел разделяющее нас расстояние и всей своей помноженной на скорость массой обрушился на того, что крупнее. Здоровяк отлетел на дорогу и остался там лежать. Я быстро обернулся и, отбив летевший мне в лицо кулак, въехал второму мерзавцу под дых, вложив в удар всю мою злую, скопившуюся за два года обиду. Лина застыла со вскинутыми к лицу руками и округлившимися глазами. Убедившись, что наглецы в нокауте, я повернулся к ней и угрюмо бросил: "Пошли", после чего развернулся и, не заботясь о том, следует ли она за мной, устремился к дому. Она семенила в нескольких метрах позади меня, а когда пришли, обронила:

"Что-что, а драться ты умеешь…"

"В следующий раз будешь отбиваться сама" – сухо посулил я.

Спал я и вовсе на диване, дав себе слово не говорить с ней, пока она не заговорит сама. Наутро она, приняв виноватый вид, сказала: "Спасибо за вчерашнее". Ничего не ответив, я ушел на работу. За ужином она подсела ко мне и попросила рассказать, что и как у меня на работе. Едва не подавившись от изумления, я скупыми штрихами принялся набрасывать мой автопортрет в чопорном интерьере госслужбы, ожидая, что запас ее внезапного интереса вот-вот иссякнет, и она, променяв меня на телефон, уйдет. Но нет: благосклонно мне внимая, моя снежная королева обнаружила все признаки таяния, курьезным образом совпавшего с теплыми ветрами российской истории.

На следующий день после годовщины свадьбы, отмеченной цветами и вполне сносным семейным ужином, она пришла из ванной, потушила ночник, скользнула под одеяло и, выпростав лунные руки, сказала:

"Я хочу ребенка"

Я на несколько секунд потерял дар речи, а обретя его, дурашливо поинтересовался:

"Что, прямо сейчас?"

"Да, прямо сейчас" – подтвердила она, словно пришла на прием к осеменителю.

Хотел ли я ребенка? Безусловно и категорически! Месяц назад, когда мы были в гостях у Гоши, и она принялась возиться с его младшим сыном, я заметил как потеплело ее лицо. По пути домой я мечтательным тоном завел разговор об аистах и капусте, однако она прервала меня: ну сколько можно об одном и том же! Оказавшись таким же неожиданным, как и долгожданным, ее желание меня с одной стороны ошарашило, с другой – обрадовало, ибо кроме главной радости сулило еще и побочную: это означало, что отныне я буду избавлен от унизительного самоудовлетворения, каким заканчивались все мои экстазы. Непонятливым следует напомнить, что в те коллективные времена стерильность жены во многом зависела не от медицины, а от сознательности мужа. Но легко ли оставаться сознательным, находясь в бессознательном состоянии? Противозачаточные таблетки она принимать отказывалась, презервативы не жаловала, а потому каждый мой каучуковый, лишенный судорожной торопливости акт был для меня заметным событием. А тут живое по живому да еще и до конца! Только вот почему после двух лет стерильности она ни с того, ни с сего замахнулась на ребенка? Что заставило ее просить о том, о чем она совсем недавно и слышать не хотела? В голове вдруг всплыла история, которую с полгода назад рассказал мне один знакомый. В общих чертах, определенная нескладность которых бросалась в глаза всякому въедливому уму, это выглядело так: сорокалетняя жена его дальнего родственника (бездетная пара) спуталась с молодым парнем, залетела и, желая сохранить ребенка, предложила мужу попытать детского счастья в очередной раз. Муж отнесся к предложению без особого энтузиазма, но просьбу жены уважил. Каково же было его удивление, когда в положенное время жена объявила, что она в положении! Истина, в конце концов, выплыла наружу, но каков прецедент, а? Допускал ли я, что Лина способна на подобное? Вынужден покраснеть и признаться: да, допускал. А что я, собственно говоря, о ней знал? Что она уезжает утром в Москву, а вечером возвращается? Ну и что она там делает, с кем встречается, где бывает днем? Охваченный дурным предчувствием, я связал желание жены с тайной беременностью, и сердце мое оборвалось.

"Ну так что?" – озадаченная моим бездействием, с обидчивым недоумением спросила Лина.

"Странно. Совсем недавно ты и слышать об этом не хотела… Что случилось?" – выдавил я.