— В жопу самоконтроль. Я хочу веселиться.
— Спасибо, что разогрел Беки, — сказал Чарльзу Счастливчик. — Я закончу работу за тебя.
— Да ну? — сказала Беки.
— Ну да!
Чарльз тихим голосом произнес:
— Давайте просто оставим вещи так, как они есть.
— Ни за что, — ответил Счастливчик.
— Ты получаешь меня, Чарльз, — радостно добавила Ливи.
Чарльз возразил:
— Я хочу Беки, а она хочет меня.
— Ох, Чарльз, — воскликнула Беки, — конечно, хочу.
— Что это меняет? — хмуро спросил Счастливчик. — Давай, переползай, приятель. У нас смена партнеров. Это просто на сегодня. Ливи тебя обслужит по первому классу.
Ливи наклонилась над Чарльзом, ее губы потянулись к его члену. Он оттолкнул ее.
— Я сказал тебе… — начал он.
— А я сказал тебе, — оборвал его Счастливчик. — Черт возьми, может, ты думаешь, у нас это в первый раз?
— Что?
— Он прав, Чарльз, — подтвердила Беки. — Мы занимаемся этим втроем с тех самых пор, как встретились вместе. Это не так уж важно, милый, любовь свободна и прекрасна.
— Конечно, — сказал Чарльз. — Но сегодня…
— Трахнешь меня потом, Чарльз.
Чарльз упал на спину, чувствуя, как Счастливчик переползает через него. Требовательным, напряженным голосом он стал говорить Беки, что ей делать, и она это делала. Чарльз произвел над собой усилие, чтобы отключиться от всего, потом рядом с ним оказалась Ливи, и ее настойчивое тело помогло ему не слушать, помогло убедить себя, что все хорошо, что все так, как и должно быть…
Ночью Чарльз проснулся от прикосновения рук, которые гладили и ласкали его тело, и голоса, который шептал ему на ухо. Он сказал себе, что наконец-то они с Беки вместе. Но в темноте он не мог быть уверен даже в этом.
Утром они тронулись в путь. Прочь из Оахаки — вверх, к зубчатым бесплодным горам, быстро проносясь мимо огромных органных кактусов, которые своими устремленными в небо стволами напоминали каких-то языческих идолов, воздвигнутых неведомому, забытому божеству. Они почти не разговаривали — только какие-то незаконченные фразы, да вопросы, оставшиеся без ответов. Чарльз разглядывал проносящийся мимо пейзаж, не выказывал никакого интереса ни к чему сказанному и старался не вспоминать о том, что произошло ночью.
К тому времени как они съехали с основной автострады, солнце поднялось выше, а воздух стал теплее. Грязная, каменная, плохо вымощенная дорога петляла и кружила, все время забираясь вверх.
Беки, сидевшая рядом с Чарльзом, заговорила:
— Надеюсь, мы не зря поехали. Эта дорога пугает меня.
Звук ее голоса сказал Чарльзу, что она — как и он сам — боится того, что их ждет впереди; боялись все. На переднем сиденье, тесно прижавшись к Счастливчику, примостилась Ливи. Рядом с ней сидел метис, их проводник. Это был маленький человечек с быстрыми глазками; за всю дорогу он не произнес ни слова, если не считать его кратких указаний относительно их маршрута.
Они продолжали мчаться. Скользя на камнях, объезжая выбоины и канавы, ныряя вниз с внезапностью мчащихся с горы саней, оставляя за собой облака пыли, следуя петляющей, часто поворачивающей, словно в слаломе, дороге. По мере того как они забирались выше, воздух становился все тоньше, свежее, и Чарльзу, чтобы удовлетворить потребность в кислороде, приходилось дышать все чаще и глубже.
Вокруг них только горы. Темная масса, отбрасывающая зловещие темно-синие тени. Стада коз на высоких склонах. Ослы, без присмотра бродящие вдоль дороги.
Машина карабкалась все выше. Чарльз обратил свои мысли к тому, что будет впереди, к грибам, к будущему приключению, к переживаниям и ощущениям, находящимся за гранью воображения. Он страстно желал бросить все, но знал, что не сможет этого сделать: он должен найти ответ. Грибы стали символом, колдовским приворотным зельем: с помощью этого древнего магического обряда, этого чарующего заговора он надеялся, наконец, подойти к тому, что станет его правдой о самом себе. Грибы, надеялся он, заставят его понять. Все. Он надеялся… он боялся…
К тому времени как они достигли деревни, на горы спустился сумрак. Деревушка: сгрудившиеся домики из красной кирпичной глины с косыми деревянными крышами. Бродящие между хижинами свиньи и куры; свора истощенных собак, поднявших яростный лай. Дети, внезапно материализовавшиеся из домов: бесцветные лица, выглядевшие старше своего возраста.
Они выбрались из автомобиля, потянулись и огляделись вокруг. Проводник отогнал собак. Вперед выступил мужчина в рабочих штанах и свитере. Он обратился к проводнику на языке, который никто из них не понял. Проводник что-то коротко ответил, потом поспешил прочь.
— Добро пожаловать в нашу деревню, — произнес по-английски мужчина в свитере; в его речи слегка чувствовался какой-то восточный акцент. У него было круглое, слишком вежливое, замечательно хорошо сохранившееся лицо. — Меня зовут Дон Альваро. Мне сообщили причину, по которой вы приехали. Грибы. — Он вздохнул. — Это не так-то просто устроить.
Счастливчик выступил вперед.
— Мы проехали весь этот путь, мы заплатили…
Дон Альваро посмотрел в напряженное лицо Счастливчика.