Айвенго (Ivanhoe)

I have seen them, Conrade, in the visions of the night-their sainted eyes shed tears for the sins and follies of their brethren, and for the foul and shameful luxury in which they wallow.	Я созерцал их, Конрад, в ночных видениях. Святые очи их источали слезы о грехах и заблуждениях своих собратий, о гнусном и постыдном сладострастии, в коем они погрязли.
Beaumanoir, they say, thou slumberest-awake!	"Бомануар, - говорили они, - ты спишь! Проснись!
There is a stain in the fabric of the Temple, deep and foul as that left by the streaks of leprosy on the walls of the infected houses of old.	Вот оно, пятно на здании церковном, неискоренимое и тлетворное, как дыхание проказы, с незапамятных времен впитавшееся в стены зараженных домов.
50 "The soldiers of the Cross, who should shun the glance of a woman as the eye of a basilisk, live in open sin, not with the females of their own race only, but with the daughters of the accursed heathen, and more accursed Jew.	Воины креста, которые должны бы избегать взгляда женских очей, как змеиного жала, открыто живут во грехе не только с женщинами своего племени, но и с дочерьми проклятых язычников и еще более проклятых евреев.
Beaumanoir, thou sleepest; up, and avenge our cause!-Slay the sinners, male and female!-Take to thee the brand of Phineas!-The vision fled, Conrade, but as I awaked I could still hear the clank of their mail, and see the waving of their white mantles.-And I will do according to their word, I WILL purify the fabric of the Temple! and the unclean stones in which the plague is, I will remove and cast out of the building."	Бомануар, ты спишь! Встань же и отомсти за правое дело! Умертви грешников обоего пола! Вооружись мечом Финеаса!" Видение рассеялось, Конрад, но, проснувшись, я все еще слышал бряцание их кольчуг и видел, как развевались полы их белоснежных мантий. И я поступлю так, как они повелели мне: я очищу стены Храма, а нечистые камни, рассадник заразы, я вышвырну вон.
"Yet bethink thee, reverend father," said Mont-Fitchet, "the stain hath become engrained by time and consuetude; let thy reformation be cautious, as it is just and wise."	- Подумай, преподобный отец, - сказал Монт-Фитчет, - ведь эта плесень благодаря времени и привычке въелась глубоко. Твои преобразования будут праведны и мудры, но не лучше ли приступить к ним осторожнее?
"No, Mont-Fitchet," answered the stern old man-"it must be sharp and sudden-the Order is on the crisis of its fate.	- Нет, Монт-Фитчет, - отвечал суровый старик. -Это нужно сделать резко и неожиданно. Наш орден в очень тяжелом положении, вся его будущность зависит от настоящей минуты.
The sobriety, self-devotion, and piety of our predecessors, made us powerful friends-our presumption, our wealth, our luxury, have raised up against us mighty enemies.-We must cast away these riches, which are a temptation to princes-we must lay down that presumption, which is an offence to them-we must reform that license of manners, which is a scandal to the whole Christian world!	Трезвость, самоотречение, благочестие наших предшественников повсюду создали нам могущественных приверженцев. Наша надменность, наши богатства и роскошное житье восстановили против нас сильных врагов. Мы должны выбросить накопленные сокровища, которые соблазняют великих мира сего, мы должны отбросить всякую самонадеянность и надменность, потому что она обидна для них; мы должны искоренить распущенность, которая опозорила нас на весь мир.
Or-mark my words-the Order of the Temple will be utterly demolished-and the Place thereof shall no more be known among the nations."	Иначе, попомни мое слово, орден рыцарей Храма исчезнет с лица земли, и народы не найдут его следов.
"Now may God avert such a calamity!" said the Preceptor.	- Боже, сохрани и помилуй от такого бедствия! -молвил прецептор.