Айвенго (Ivanhoe)

"Hear the truth, then," said the Templar; "I care not for your blue-eyed beauty.	- Так знай же, - сказал храмовник, - что я нисколько не интересуюсь твоей голубоглазой красавицей.
There is in that train one who will make me a better mate."	В одном отряде с ней есть другая, которая мне гораздо больше нравится.
"What! wouldst thou stoop to the waiting damsel?" said De Bracy.	- Как, неужели ты способен снизойти до служанки? - сказал де Браси.
"No, Sir Knight," said the Templar, haughtily. "To the waiting-woman will I not stoop.	- Нет, сэр рыцарь, - отвечал храмовник надменно,- до служанки я не снизойду.
I have a prize among the captives as lovely as thine own."	В числе пленных есть у меня добыча, ничем не хуже твоей.
"By the mass, thou meanest the fair Jewess!" said De Bracy.	- Не может быть. Ты хочешь сказать - прелестная еврейка? - сказал де Браси.
"And if I do," said Bois-Guilbert, "who shall gainsay me?"	- А если и так, - возразил Буагильбер, - кто может мне помешать в этом?
"No one that I know," said De Bracy, "unless it be your vow of celibacy, or a check of conscience for an intrigue with a Jewess."	- Насколько мне известно, никто, - отвечал де Браси, - разве что данный тобою обет безбрачия. Или просто совесть не позволит завести интригу с еврейкой.
"For my vow," said the Templar, "our Grand Master hath granted me a dispensation. And for my conscience, a man that has slain three hundred Saracens, need not reckon up every little failing, like a village girl at her first confession upon Good Friday eve."	- Что касается обета, - сказал храмовник, - наш гроссмейстер освободит от него, а что касается совести, то человек, который собственноручно убил до трехсот сарацин, может и не помнить свои мелкие грешки. Ведь я не деревенская девушка на первой исповеди в страстной четверг.
"Thou knowest best thine own privileges," said De Bracy. "Yet, I would have sworn thy thought had been more on the old usurer's money bags, than on the black eyes of the daughter."	- Тебе лучше знать, как далеко простираются твои привилегии, - сказал де Браси, - однако я готов поклясться, что денежные мешки старого ростовщика пленяют тебя гораздо больше, чем черные очи его дочери.
"I can admire both," answered the Templar; "besides, the old Jew is but half-prize.	- То и другое привлекательно, - отвечал храмовник. - Впрочем, старый еврей лишь наполовину моя добыча.
I must share his spoils with Front-de-Boeuf, who will not lend us the use of his castle for nothing.	Его придется делить с Реджинальдом Фрон де Бефом. Он не позволит нам даром расположиться в своем замке.
I must have something that I can term exclusively my own by this foray of ours, and I have fixed on the lovely Jewess as my peculiar prize.	Я хочу получить свою долю в этом набеге и решил, что прелестная еврейка будет моей нераздельной добычей.
But, now thou knowest my drift, thou wilt resume thine own original plan, wilt thou not?-Thou hast nothing, thou seest, to fear from my interference."	Ну, теперь ты знаешь мои намерения, значит можешь придерживаться первоначального плана. Сам видишь, что тебе нечего опасаться моего вмешательства.
"No," replied De Bracy, "I will remain beside my prize.	- Нет, - сказал де Браси, - я все-таки останусь поближе к своей добыче.