Аид, любимец Судьбы (СИ)

А то мало ли что этой Ярости в голову взбредет. То гидру какую-нибудь пуганет, то змею пнет так, что змея аж под свод взлетит, то в болото ногой провалится – легко провалиться, если так топать! Про Ехидну вот заявил: «Ого, какая образина!» – шепотом, да, но таким громким, что по всем болотам прошло. Идет Ярость: панцирь искусной ковки тельхинов, гиматий морской волной отливает, на руках браслеты звякают… И – во всю глотку:

– Нет, ты подумай… А мог бы спокойно напиваться!!!

В ответ – тихий голос то ли из самого болота, то ли из полутьмы:

– Я с собой вас не звал.

– Зевс, слышишь? Надо было этого бешеного вообще наверху оставить. Связать и в кладовку запереть. Мы б и без него не заблудились.

– Нюкта удивилась бы. Звала одного – приперлись двое других...

Черными разломами тянут руки близлежащие скалы. Каждый звук трясина сначала всасывает в себя, потом отплевывает – многократно искаженным.

– Ага, как же, он не звал. Потом тебя из темниц Эреба вытаскивать? Или из речки этой горящей? Вообще, кто там знает, что им в голову взбред... Ах, теперь ты пихаешься?!

– Мое дело – что бы ни взбрело.

Чудовища шеи скрутили: с кем это разговор ведется, откуда голос? А, вот, идет какой-то: мало того что весь в темном – так еще и голову капюшоном прикрыл. Позади держится: слуга? стражник? как его по имени-то?

– Аид Сварливый, хо! Деметра все бурчит, что от тебя слова не допросишься, а я так скажу: лучше б ты правда рта не раскрывал. Может тебе того… по нимфам лишний раз пробежаться, авось полегчает?

– Спасибо за совет, братец. По бабам – это у нас ты, я – по делам, а то у нас тут война намечается.

– Заткнитесь оба, – звучит твердый глас Восторга. – Что с тобой такое, Аид? То правда слова не допросишься, а то… сказано вместе – значит, вместе! – и понизив голос: – Долго нам еще?

Мом-насмешник тут же оказывается рядом. В глаза заглядывает преданной собакой. Ах-ах, он нас ведет самой лучшей дорогой, но что уж тут поделаешь, такой мир, вот сейчас свернем, сейчас выйдем из болот…

Зевс улыбается Мому, каким-то слизким тварям и дворцу Гекаты в отдалении – разом. А смотрит все равно на меня.

– Как выйдет.

Если прицепится эта тварь белокрылая с чашкой и пестикой – близнец смерти, тоже мне… дорога покажется длинною в вечность. И до дворца Нюкты доберемся с гудящей головой, будто правда пили до розовых кентавров.

Свернули все-таки на асфоделевые поля. Гипноса не видать, только высокая фигура Убийцы пригрезилась в серо-алой мгле – и тут же сгинула, а Мом задергался, зачастил, что ничего, уже близко, зато как нас встречают!

Да уж, и тут от торжественности никуда не делись. Сонмища теней стянулись со всего подземного мира, в глазах – пустота и отрава Леты; мрачные боги столпились с оружием в руках; Геката – богиня колдовства с неподвижными вуалями на трех лицах. Провожает пронзительным взглядом костяной остов в длинном хитоне – Харон. Вот сейчас проскрипит в лицо: «А ты что тут забыл?» – мне как-то проскрипел…

– Ну… дела, – выдыхает Посейдон. – Тут всегда так?

– Нет.

Сколько я тут бывал за прошедший век? Десять раз? Двенадцать? Все больше из праздного любопытства – посидеть у Белой Скалы, понаблюдать, как бездумно бредут к ней тени мертвецов, как наклоняются они над водами Леты словно и после смерти тоже можно чувствовать жажду, припадают бесплотными губами – и идут дальше уже без страдания, в дурмане полученного забвения. Бродил по скалистым кручам Ахерона и как-то столкнулся с титаном этой реки – простодушным, нещадно лупящим жену. Привыкал к асфоделевым лугам – после пятого или шестого раза уже мог лечь лицом в заросли бледно-желтых цветов без того, чтобы погрузиться в «вечное утешение». Пару раз гостил у Убийцы, в поражающем своей пустотой дворце на западной окраине Эреба…

Мир неуклонно бывал разным каждый раз.

То он прихорашивался ядовитыми парами, то угрожал выплесками подземного огня, то стонал и прикидывался бессильным, и асфодели тряпками стелились под сандалии…

Сегодня он был отражением глаз Аты и Мома – сыновей Нюкты и Эреба.

В мире проглядывало нехорошее предвкушение. Мир пытался запугать: вязкий страх поднимался из белесых завихрений тумана, стонов Коцита, выплавлялся из огоньков Флегетона – памяти недавнего костра… Полз по пятам, но пока отступал перед черным гиматием.

Чувствовал, что под ним скрывается родственник.

Темные Области, потом мимо дворца, сиротливо зыркающего пустыми окнами, потом через мост над Флегетоном, потом по скалистой пустоши, до зева Тартара…

У приветственного оскала Великой Бездны Зевс постоял немного, задумчиво вперив взгляд во тьму. Потом присоединился ко мне и Посейдону.

– Да, – задумчиво молвил он, – давно стоило тут побывать.

Посейдон за его плечом состроил гримасу, говорящую: «Ну, тебе, может, и стоило».

– Радуйтесь, великие сыновья Крона!

Нюкта встретила возле входа в Тартар… какая Нюкта?! Вот эта, юная, с синими лентами в волосах, с искристой улыбкой и звонким голосом – Нюкта?! А покрывало, тьма веков в глазах, прохладный и вкрадчивый шепот – где?