Адвокат с Лычаковской

На возглас оглянулись они оба. Из «Театральной» уже вышел Шацкий, и Клим не удержался — хлопнул себя по лбу. Надо же, совсем забыл, куда собрался, с кем и для чего.

Хотя этот разговор выглядел в свете его выводов лишним.

Наоборот, в значительной степени подтвердил их.

— Извините, Шацкий, уже иду!

Разглядев теперь его визави, Йозеф коснулся края шляпы. Магда ответила сдержанным кивком.

— Я зарезервировал столик!

Вдруг Клим пожалел о компании Шацкого. Связался, прости, Господи…

— Сейчас иду!

На них начали обращать внимание.

— Вы меня простите, пане Кошевой! — Рука в перчатке легонько коснулась его руки. — Чтобы завершить это: среди прочих, вы доставили своими самоотверженными и решительными действиями приятное одному очень дорогому мне человеку. Поверьте, это все равно, что сделать что-то лично для меня. Можете обращаться всегда, я во многом способна посодействовать. Помочь.

Опираясь на руку, Магда Богданович снова поднялась в экипаж. Уселась, дала команду трогаться.

При других обстоятельствах Климу хотелось бы тянуть разговор так, как можно и как требовали рамки приличия. Или — задержать ее руку в своей на несколько секунд дольше, чем положено.

Но он проделал все механически.

Мысли его были вовсе не с Магдой.

Провожая экипаж взглядом, пытался понять, бывает ли так, когда случай сам расставляет все на места.

Причем ощущение, что мог бы решить задачку значительно раньше, обострилось до боли в затылке.

Дернулось веко, довольно сильно.

— Пане Кошевой!

— Иду!

Внутри кофейня сочеталась с бильярдом — столы занимали центральную часть, небольшие круглые столики располагались по краям. Людей в это время уже было достаточно много, и старания Йозефа Клим оценил в полной мере: лекарь действительно каким-то образом успел занять самое уютное место.

— Я зарезервировал его! Было довольно сложно! — твердил он, будто набивая себе цену, хотя Кошевой этого совсем не требовал, а Шацкий — точно не нуждался. — Вы же видите, место очень популярное! Тут, к вашему сведению, собираются наши местные математики!

— При чем тут математики? — пожал плечами Клим, думая о своем. — Хотя… Да, символично.

— Почему символично? В чем символ, можете объяснить?

— Сейчас тоже решим с вами задачку, Шацкий. Вы уже заказали?

— Только зарезервировал! Я же не знаю, что…

— Два кофе. Крепких. Наикрепчайших, которые могут тут сделать.

— Прошу пана, расскажите кельнеру! Или — подождите, сделаю это сам! Вы не сделаете такого заказа, который нам надо.

Только кельнер подошел и отошел, выслушав Йозефа и старательно за ним записав, Кошевой пододвинулся ближе к краю стола и примостился так, чтобы собеседник оказался совсем рядом.

— Я могу доверить вам тайну, Шацкий?

— Вы можете довериться мне полностью, пане Кошевой. Разве до сих пор не поняли?

— Даже не о тайне идет речь… Просто рассуждения… Но я более чем уверен…

Клим замолк.

Что-то внутри до последнего сдерживало сказать про свои выводы вслух.

— Не тяните, пане Кошевой! Раз уж мы при этом!

Веко дернулось.

Он машинально коснулся глаза концом указательного пальца.

— Этого никто не признает, потому что все кончилось. Я про убийство Сойки.

— Никто не признает — чего?

— Игнатий Ярцев его не убивал.

Сказал.

Легче не стало.

Глава восемнадцатая Искусство иметь врагов

Бильярдист взмок.

Стул Кошевого был развернут так, что он мог видеть бильярдный стол, расположенный в глубине просторного зала. И подробно видеть соревнования мастеров, словно купил для этого зрелища билеты. Предыдущую партию выиграл соперник, дородный усач, который касался края стола пузом, даже чуть наклоняясь над ним, не для удара. Готовясь к реваншу, предложенному молодым человеком, толстяк спокойно натирал мелом краешек кия. Совсем юный молодой человек, раздраженный явно не первым от начала игры проигрышем, еще раньше скинул парадный фрак модного покроя, оставшись в жилетке, которая не прикрывала широкие помощи, и при этом не снимая невысокого цилиндра. Сейчас сбросил и его, вытерев влажный лоб широким белым платком, затем, для надежности — сложенной лодочкой ладонью.

Шацкий откашлялся.

— Простите, а…

— Что?

— Кого же тогда убил Ярцев?

— Вора Цыпу, на Клепарове. Того самого, чей труп мы с вами нашли.

— Не надо напоминать, пане Кошевой. Но… гм… это не мы нашли. Я не видел того мертвеца, на счастье. В газетах не все писали, и то очень хорошо. Вспомнили о изуродованном перед смертью теле, далее каждый дает волю своему воображению…

— Шацкий, вы можете сейчас не толочь, как у нас говорят, воду, а перейти к нормальному деловому разговору?

— А у нас дела? — Шацкий сделал круглые глаза.

Принесли кофе.

Дождавшись, пока кельнер оставит их, Кошевой взял чашечку, сделал маленький глоток.

Действительно, крепкий и ароматный.

Почувствовав непривычную горечь, вспомнил о сахаре. Йозеф уже насыпал себе сразу три ложечки, теперь размешивая так старательно, что напиток плеснул через край на блюдце.