Адвокат с Лычаковской

Из темноты зацокало.

— Ничего не выйдет, пане Тима, — отозвался Йозеф. — Раз уж я тут с вами, то прогуляюсь и дальше. Не волнуйтесь, Шацкий умеет хранить чужие тайны.

Или шепелявый пан Тима действительно не был против, или действительно не имел времени пререкаться. Убрал от бока Клима острие, сказал:

— Смотрите, пане Шацкий. У вас дети.

— Потому и буду считаться, — послышался серьезный ответ.

— Тогда — вперед. Держитесь за мной, пане Кошевой. Сами отсюда не выйдете.

И странная троица, друг за другом, нырнула в ночь.

Выйти со двора можно было проще — лишь взять налево и миновать арку, которая вела к парадному входу.

Так ходили все здешние жители. Стоя возле окна и от нечего делать рассматривая не слишком живописную серость проходного двора, Клим уже успел изучить этот маршрут. Поэтому машинально дернулся кратчайшим путем. Но тот, кого назвали Тимою, дернул за локоть, останавливая.

— Не туда.

— Почему? — вырвалось у Кошевого, и сразу спросил: — А куда?

— Так мы выйдем к воротам, — торопливо объяснил Шацкий. — Придется пройти мимо вашего дворника. А тот шлимазл с круглым носом, скажу я вам, нас непременно увидит.

Тима же не счел себе за труд объяснить и это. Двинулся дальше, в противоположную сторону, в глубь двора. Последовав за ним, Клим и Шацкий прошли сквозь еще одну арку. Или Кошевому показалось, или она действительно оказалась немного уже, даже ниже и темнее. Выведя небольшую процессию в следующий, еще глубже расположенный дворик, Тима кивнул на светящиеся еще окна, в очередной раз напомнив этим об осторожности. Тогда ступил вправо, и компания последовала дальше, держась ближе к глухой кирпичной стене. Она стала указателем, потому что вскоре завернула, и троица погрузилась в маленький проход.

Вдруг Тима резко поднял руку, останавливая движение. По его примеру Кошевой с Шацким прижались к стене, затаили дыхание. Теперь Клим понял, в чем дело: в темноте возилась парочка. Увлеченные друг другом, любовники забыли обо всем на свете, самозабвенно целуясь. Со своего места ни один из троицы заговорщиков не мог этого видеть, но характерные страстные звуки все же слышались.

Неизвестно, как долго это все могло продолжаться. Ступив на два шага назад, Тима громко прокашлялся. Ойкнуло тонко и по-женски, пробубнил неразборчивый мужской басок, и тени задвигались. Одна, меньшая, скользнула в глубину дворика, исчезла внутри дома. Другая, большая, немного потопталась, потом развернулась и направилась прямо на троицу. Но в последний момент куда-то завернула и исчезла в небольшом лабиринте переходов.

Компания, далее прячась, двинулась вперед. Клим уже не фиксировал, сколько раз они завернули, через сколько арок и двориков проскочили неслышными призраками. Понял одно: сам никогда бы не разобрался в спрятанных от постороннего глаза львовских улочках не только ночью, но и средь бела дня. По крайней мере, они оставались для него неизведанными пока, в настоящее время. Не знал, надо ли будет в дальнейшем изучать ходы-выходы. Но на всякий случай мысленно обозначил намерение невидимой галочкой.

Они вынырнули из городского лабиринта так же внезапно, как погрузились. Только показалось, что шли долго. На самом деле путешествие по задворкам Лычаковской отняла разве четверть часа. На улицу вышли дальше от дома, где жил Кошевой. От того места, где их возле прохода терпеливо ожидала крытая коляска, дом отделяло три следующих. Обойдя его с тыла, Тима будто провел спутников тайными подземными ходами. Как только выглянули из ближайшего двора, возница на козлах шевельнулся, оживился, дернул вожжами. Конь всхрапнул и легонько ударил копытом. Кивком Тима велел Кошевому садиться первым, и Клим заскочил внутрь одним ловким движением. Шацкий оказался не слишком складным, Тима подсадил зубного лекаря, сам запрыгнул, уже когда коляска начала движение.

На улице было не так людно. Вдоль ходов горели фонари. Кошевой ориентировался на местности. Поэтому долго не гадал: они ехали в сторону Верхнего Лычакова.

Всю дорогу молчали. Только Йозеф громко сопел, что-то совсем тихо проговаривая себе под нос. Клим мог поклясться — Шацкий молится. Хоть сам Кошевой не видел в ночном происшествии никаких угроз ни для себя, ни для него. Миновав костел Святого Антония, возница чуть позже повернул коня вправо. Тут освещения уже не было, зато небо окрасила заря, и Кошевому открылся длинный ряд нарядных, очень уютных одноэтажных домиков, которые прятались за деревьями: ими улицу обсадили с обеих сторон. Тут тоже в эту пору не гуляли романтичные светские парочки, но щеголяли группы, которые хотелось обойти десятой дорогой.

Это уже были безраздельные владения батяров. Хоть и не закреплены за ними ни одним муниципальным документом.

Дальше ехали недолго. Остановившись возле ничем не примечательного снаружи домика, возница отпустил вожжи, а Тима легонько подтолкнул Кошевого — прибыли. Выйдя, Клим оглянулся. Новый знакомый позвал за собой. Когда же к ним пристроился Шацкий, его остановили.

— Что такое? — встрепенулся Йозеф. — Вы думаете, я отпущу пана Кошевого без присмотра в ваш вертеп?