Адриан

Достаточно строгим к искусству эпохи Адриана оказался и ХХ век. Вот оценка, данная замечательным знатоком античного искусства, русским учёным Глебом Ивановичем Соколовым: «Эклектическое и несколько наивное сопоставление эллинских и римских принципов можно видеть в громадном, сохранившемся в руинах храме Венеры и Рома, автором которого был сам император»[681]. А вот оценка Г. И. Соколовым скульптур Адрианового времени: «…образцы кажутся скованными, замкнутыми в границах своих форм»[682]. И ещё: «В годы Адриана почти исчезла физиономическая точность портретов, изменился характер изображения лиц. Скульпторы подчинялись общему новому направлению в искусстве с его преклонением перед эллинскими произведениями, в которых индивидуальности не оставалось места»[683].

Адриан, конечно же, не мог из своего II века предвидеть (он, правда, не догадывался, что это II век, полагая его IХ веком от основания Рима), что почти два тысячелетия спустя иные люди будут так строги и даже недоброжелательны к произведениям архитектуры, скульптуры и живописи, появлению на свет которых он всей душой, всей своей властью поспособствовал. Впрочем, мнения специалистов основной массе населения стран мира во все времена малоизвестны и вовсе не мешают миллионам и миллионам людей и в ХХI веке восхищаться культурным наследием эпохи, безусловно, великого императора.

Вернёмся к нашему герою, который, освятив в малоазийских провинциях ряд храмов своего имени и вдоволь налюбовавшись великолепной аркой, выстроенной в его честь в городе Атталии (современная Анталья), продолжил своё путешествие на Восток. В восточной части Малой Азии, в бывшем царстве, а ныне римской провинции Каппадокия, «он взял рабов, которые могли быть полезны для войска»[684]. Здесь мы очередной раз видим пример начавшейся постепенной варваризации римской армии. Адриан, собственно, и положил ему начало. Находясь в Каппадокии, за пределами которой уже начинался мир восточных царств, Адриан пригласил на дружескую встречу местных правителей и царей. Из соседей Империи принебрёг приглашением цезаря Рима один только царь Иберии (территория современной Грузии) Фарасман. Император сделал вид, что не заметил дерзости иберийского царька, и «когда к нему прибыли некоторые цари, он обошёлся с ними так, что тем, кто не пожелал прибыть, пришлось в этом раскаяться»[685]. Надо полагать, Адриан явил великую щедрость вкупе с приветливостью по отношению к восточным соседям Империи. Дерзость Фарасмана не повлияла на характер отношений между Римом и царством Иберия[686]. Доказательством этого служит сообщение Элия Спартиана: «В албанцах (население территории современного Азербайджана. — И. К.) и иберах он имел верных друзей, так как их царей он щедро одарил, хотя иные и отказались прибыть к нему»[687].

Вызывает интерес ещё одно сообщение Спартиана о посольстве к Адриану из глубин Средней Азии: «Цари бактрийцев отправили к нему послов с мольбой о заключении дружбы»[688]. Прежде всего, никакого Бактрийского царства ко времени правления Адриана уже не существовало. К началу новой эры остатки Греко-Бактрийского царства находились под властью кушан — одного из иранских племён. Под руководством царя Куджули Кадфиза они создали на развалинах Греко-Бактрии своё царство, подчинив в дальнейшем обширные территории современных Средней Азии, включая Хорезм, Афганистана, Восточного Туркестана (Синцзян), Пакистана и Индии вплоть до долины Ганга. Наивысший расцвет Кушанское царство переживало в правление «царя царей» Канишки (около 100–144). Следствием глубокого проникновения кушан в Индию стал перенос их столицы с берегов Согда (современная река Зеравшан в Узбекистане) в Пурушапуру (современный Пешавар в Пакистане). Кушаны не только сумели отбиться от китайцев, которые в 90-е годы I века вторглись в Среднюю Азию и достигли рубежей Парфии усилиями знаменитого полководца династии Младшая Хань Бан Чао. Они серьёзно потеснили китайцев в Восточном Туркестане, утвердившись в таких центрах, как Кашгар, Яркенд и Хотан (современные уйгурские названия). Кушаны исповедовали буддизм и распространяли его в своих обширных владениях.

Разумеется, царю Канишке молить о дружбе римского императора было незачем. Положение его царства было более чем прочным. Главные направления его внешней политики лежали на востоке — это Восточный Туркестан и долина Ганга. В то же время на западе у кушан всё же был достаточно сильный в военном отношении сосед — Парфянское царство. И царь Парфии мог воспользоваться переброской главных сил кушан за Тянь-Шань и Гиндукуш, чтобы расширить свои владения к востоку. Союз с Римом — извечным врагом Парфии, о чём Канишка мог быть осведомлён, поспособствовал бы безопасности западных рубежей Кушанского царства.