Адепт не хуже прочих

— Понятия не имею, каким имуществом я располагаю и располагаю ли каким-либо вовсе. Было бы просто бесчестно отдавать школе кота в мешке!

Казначей с обречённым вздохом вернул стопочку листов обратно в саквояж и взамен неё достал другую.

— Тогда застрахуем вашу жизнь на сумму понесённых школой затрат. Взносы мы возьмём на себя.

У меня внутри всё так и заныло от дурных предчувствий. Мало кто из босяков не слышал о жульничестве со страховыми выплатами по украденному или сгоревшему при пожаре имуществу, а кто сказал, что чего-то подобного нельзя провернуть и со мной?

— Если умру, затраты на обучение покроет страховка? — уточнил я, не спеша принимать листы.

— Именно так, — подтвердил казначей.

Я улыбнулся, только на сей раз уже не в подражание Лучезару, о нет — прорезался оскал Серого.

— Поправьте, если ошибаюсь, но мы договорились, что школа позаботится о сохранности своих вложений. А на деле совсем другое выходит! Прикончат меня или нет — вы останетесь при своих? Тогда в чём моя выгода?

— Знания и развитие!

— Мертвецу не пригодится ни то, ни другое!

— Так вы отказываетесь?

— Определённо!

— Мы можем заключить договор и без вашего участия!

— И вам по нему заплатят?

Мои слова заставили казначея поморщиться.

— Раз так, придётся пересмотреть условия нашего сотрудничества. Не думаю, что вам теперь стоит рассчитывать на выделение дорогостоящих препаратов для прожига меридианов!

Я вновь улыбнулся, только на сей раз уже бесстрастно.

— Вернёмся к этому разговору, когда в оных препаратах возникнет нужда.

— Как вам будет угодно!

Безмерно раздражённый моей неуступчивостью казначей принялся запихивать бумаги в саквояж, а я обратился к старшему наставнику:

— Узнали, кто принёс в бурсу то драное письмо?

Тот покачал головой.

— Вопрос не в этом, вопрос в том, как оно вообще попало в школу. По обычным каналам подобную… корреспонденцию не переслать.

Почему-то именно так я и думал. И потому сразу припомнил охранника Сурьмы с желтовато-оранжевыми глазами огневика. Да и Грай во время работы в приюте наверняка обзавёлся нужными связями. Но называть их имён я не стал. Не удержу язык за зубами, и одно потянет за собой другое, сам не замечу, как разоблачат.

— И вот ещё что! — продолжил старший наставник. — Слухов в любом случае не избежать, но мы объявили, что виной всему срыв при самостоятельном изучении техники «Огненное касание неба», так что будь добр помалкивать о проклятии.

Я кивнул, поскольку и без того ни с кем откровенничать не собирался.

Увы, благими намерениями известно куда дорога вымощена. Как только вышел с госпитального двора, так сразу и взяла в оборот Заряна.

— Лучезар! — бросилась она ко мне. — Хвала небесам! Ты в порядке?

Барышня выглядела расстроенной, обеспокоенной и озябшей одновременно, я улыбнулся через силу:

— Всё хорошо! — Но сразу нахмурился. — Ты почему не на занятиях?

Судя по светлому пятну солнца на серой пелене облаков, сейчас было около трёх часов пополудни — самое время премудрости тайного искусства постигать, а не куковать у госпиталя.

— На занятиях? — В янтарных глазах Заряны мелькнуло искреннее недоумение. — Да какие могут быть занятия! Нам сказали, ты чуть не умер!

— Слухи!

Барышня указала на мою левую руку.

— Да?

Почерневшие ногти смотрелись жутковато, так что я лишь вздохнул. Мне было неуютно и отчасти даже страшно, хотелось вернуться в бурсу и закрыться там ото всех своих проблем, но поди — попробуй! Мои неприятности из числа тех, что запросто снесут дверь с петель. От них если только в карцере спрятаться, но рано или поздно достанут и там.

— Лучезар, что с тобой стряслось? — потеребила Заряна меня за рукав.

Девчонка невесть сколько времени мёрзла на холодном ветру, поэтому вешать ей лапшу на уши и говорить о срыве какой-то там техники я не стал.

— Возникли некоторые разногласия со старшей ветвью рода Огненной длани, но ничего серьёзного. Не волнуйся!

Заряну аж затрясло.

— Не волнуйся⁈ Не волнуйся! Да что вы с Беляной заладили-то одно и то же! Не волнуйся! А вот хочу и волнуюсь! Она тоже хороша! Даже не подумала твоим состоянием поинтересоваться! Не понимаю, как можно быть такой бессердечной!

— Да перестань!

— Что — перестань⁈ — взвилась барышня пуще прежнего. — Неужели ей невдомёк, что нельзя так с любимым человеком? Что тебе будет больно и обидно от такого пренебрежения? Видеть её больше не хочу!

Мне бы промолчать, но вспомнилось, с каким воодушевлением говорила Беляна о своей единственной подруге. Вот затеют они выяснение отношений и разругаются в пух и прах, тогда точно правда всплывёт. И как отреагирует Заряна на известие о том, что я всё это время её обманывал, выдавая себя за боярина, не хотелось даже думать.

— Почему сразу больно и обидно? — фыркнул я, пытаясь хоть как-то сгладить остроту момента. — С чего бы?

— Но как же так? У вас отношения! Ты её любишь!

— Нет, не люблю.

У Заряны аж глаза округлились.

— Что⁈

— Я не люблю Беляну, — повторил я и для пущей убедительности добавил: — Другую люблю. Вообще не из школы.

Барышня подбоченилась и смерила меня злым взглядом, который враз сделал её удивительно похожей на черноволосую подругу.