Адепт не хуже прочих

— Собери! — потребовал он.

Я кочевряжиться не стал и унёс керамические осколки к помойному ведру.

— Стоимость разбитой посуды будет записана на твой счёт! — объявил там незнакомый наставник.

Имени он не спросил, не иначе почерпнул его из метки.

— Как вам будет угодно, — спокойно сказал я и двинулся к входной двери, озаботившись тем, чтобы мой путь пролегал мимо стола, за которым трапезничал лавочник и парочка его подпевал.

Крепыши следили за моим приближением во все глаза, а вот Златобор сидел спиной и без всякого аппетита выбирал из каши куски курицы. Мимо я, разумеется, не прошёл. Шагнул с прохода и стиснул в сгибе локтя толстую шею, а свободной рукой со всех сил приложил лавочника по почке. Ладонь резанула грань керамического черепка, но меня это не остановило, и я ещё дважды всадил в пухлый бок острый обломок миски.

Рывок в сторону!

Один из фабричных попытался отшвырнуть меня ударным приказом, но промахнулся и сшиб с ног какого-то случайного бедолагу. Второй замешкался, и я не счёл за труд поторопить его броском окровавленного черепка.

Осколок миски разметало отторжением, а миг спустя раздался громогласный рык:

— Стоять!

И одним только окриком дело отнюдь не ограничилось. Нет, тяжестью небес не обрушился на плечи приказ «ниц!», просто отнялись руки и ноги. Я лихорадочным усилием втянул в себя энергию, но тотчас опомнился и перебарывать чужую волю не стал.

Бежать мне было некуда и самое главное — незачем.

В своём праве!

Глава 16

Всё закончилось в кабинете директора.

Отвели меня туда не сразу, разбирательства шли по нарастающей — и наставники прогнуть пробовали, и школьные чинуши рангом повыше, но всё без толку. Не на того напали! С магическим давлением я свыкся в приюте, а запугать человека с бронёй боярского происхождения — не так-то и просто.

Да невозможно это попросту! Тут бы даже высокородный юнец слабину не дал, а меня на Заречной стороне кто только на испуг брать не пытался! И там запросто мог головы лишиться, а здесь никто и пальцем тронуть не посмеет. Даже крепким словцом ни разу не припечатали, опасаясь честь рода задеть. По душам разговаривали, запутать пробовали и вынуждали вину признать, да только какой разговор по душам может быть, когда на человека с холодным презрением взираешь?

О да! В роль Лучезара из младшей семьи древнего рода я вжился дальше некуда!

Ну а что сознаваться и брать на себя вину ни в коем разе нельзя — так это любой даже самый сопливый босяк знает. У нас ведь тоже всяких хитрованов хватает, которые мягко стелют, да жёстко спать.

В кабинет директора я вошёл с гордо поднятой головой. Тот оказался седобородым стариком, но отнюдь не дряхлым, незримым жаром от него так и веяло. В первый миг снова в приютском подвале с якорем источника себя ощутил, но нет, конечно же — нет. Труба пониже, дым пожиже. Глаза вот только… Глаза — будто топки фабричных печей.

Поборов неуверенность, я небрежным кивком поприветствовал хозяина кабинета и с интересом оглядел обстановку. Полированный стол, книжные шкафы, разожжённый камин. Под потолком, помимо люстры, висело чучело ящера в пару саженей длиной.

Чучело⁈ Тварь покосилась на меня, слегка приоткрыла пасть и сразу захлопнула её, клацнув страшенными зубами.

Я едва не обделался от неожиданности, но тут же вернул на лицо презрительно-снисходительную улыбочку, которая сходила с губ Лучезара, лишь когда тот ел или спал.

— Возмутительное нарушение школьного распорядка! — перешёл в атаку наставник Синеок. — Попытка убийства!

Голос его дрожал от ненаигранного возмущения, а вот опустившийся в кресло старший наставник хоть и кивнул, соглашаясь с этим глупейшим обвинением, но произнёс уже совершенно бесстрастно:

— Да-да! Ужасная история!

Этот ушлый тип раскусил меня в два счёта и пожалел своё время и нервы, решив переложить проблему на чужие плечи.

— Ну-с, молодой человек! — хмуро глянул на меня старикан. — Что скажете в своё оправдание?

Я хотел было опуститься в свободное кресло, но в самый последний момент от этой идеи всё же отказался и лишь небрежно облокотился на его спинку. Просто заглянул в глаза директора, и увиденное не понравилось до чрезвычайности. Вместо радужки — расплавленная лава. Сразу вспомнился тот драный боярин из рода Пурпурного змея, что приложил меня тростью, вот и сделалось не по себе.

Но совладал с неуверенностью, ещё больше задрал нос и отрезал:

— Решительно не понимаю сути претензий!

— Ты чуть не убил другого абитуриента! — прорычал наставник Синеок. — На твоих руках его кровь!

— Вовсе нет, — спокойно возразил я и посмотрел на перетянувшую правую ладонь повязку. — Кровь моя собственная, а тому лавочнику я разве что чуток шкуру попортил.

— Вот! Он сам признает!

Я вздохнул и закатил глаза.

— Говорить о покушении на убийство попросту глупо!

— И всё же это серьёзное нарушение порядка! — уверил меня директор. — Без последствий подобное поведение остаться не может!

— Разве? — Я не утерпел и плюхнулся в кресло, оказавшееся чертовски удобным. Уместился в нём, закинул ногу на ногу, улыбнулся. — Но ведь я действовал с дозволения наставника Синеока!