Адам

- Ошибаешься, Пастырь, - возразил Адам. И он будто бы преобразился. Ворона чувствовала себя маленькой и слабой. Но, рядом с Адамом она ощущала себя увереннее. От него тоже исходила аура силы. Встретились два титана. От детской непосредственности Адама не осталось и следа. Он и вправду казался теперь Сыном Земли, точно древний бог солнца, который каждый год умирал и возрождался вновь. И от него так и веяло этой живительной, солнечной силой. И будто бы даже светлее стало вокруг. - Мы не вестники войны. Мы - вестники мира. Мы спасли твоих людей, тех, кого могли. Несмотря на то, что они принесли нам смерть и страдания. И желали нашей гибели, по твоему приказу.

- Вы нанесли удар по нам, - спокойно ответил Пастырь. - Вы возжелали нашей гибели, ибо мы - дети Света, - отринули пути Тьмы, коим следуете вы.

Адам лишь ласково улыбнулся:

- Мы оба знаем, что это лишь легенда, сочинённая, дабы вселить в твоих людей хоть малую толику надежды.

- Кто ты такой, чтобы оспаривать моё слово!

Эти слова буквально вжали Ворону в землю. Захотелось упасть на колени и молить о прощении.

Но Адам и бровью не повёл. Он ответил, и тяжесть будто рукой сняло:

- Я - Сын Земли. Я явился ради людей. Я явился исцелить тела и сердца. Я явился вернуть надежду!

- Сладки твои слова, но в них яд. Ты явился, чтобы совратить невинных и обречь их на вечные страдания.

- А разве они не страдают? - и, вдруг, тон Адама смягчился: - Я не хочу твоей власти. Я не хочу твоей славы. Мне не нужно почитание твоего народа. Я знаю, что у тебя на сердце. Я знаю его желание. Я знаю, ты хочешь счастья своим людям. Я хорошо знаю твою боль. Знаю холод одиночества. И знаю ужас отчаяния, что гложет тебя. Позволь мне помочь и тебе, и им.

Напряжение ощущалось почти физически.

- Ты всерьёз считаешь, что мне, мне, выведшему этих людей из тьмы, накормившему и согревшему их, можешь понадобиться, - он выдержал короткую высокомерную паузу, - ты?

- Твоих людей косит Чёрная Смерть. Её принесли твои следопыты с припасами и провизией. Они торопились и не хотели прийти с пустыми руками. Они зашли слишком далеко и взяли то, что брать не следовало, лишь бы порадовать и людей, и тебя. Они страшились твоего гнева. И ими двигало желание накормить детей. Их намерения были благими. И ты знаешь это, Пастырь. Я смогу исцелить их. Мы поделимся своей едой и лекарствами, как было всегда.

Повисло тяжёлое молчание.

- С какой стати мне верить тебе?

Адам улыбнулся. Улыбнулся так, как может улыбаться кто-то бесконечно мудрый и могущественный, видящий все причинно-следственные связи мира. Все его грани и самые тёмные, самые дикие его глубины.

- С такой, что мы с тобой одной крови. Мы с тобой дети Единого Отца и Единой Матери. Лишь пути наши разошлись.

Ворона почувствовала, как земля ушла испод ног. Да, после слов Искры она кое о чём догадывалась, но не думала, что догадка её окажется настолько точной и правильной. Не верила. Не хотела верить.

- Ты видишь, что я говорю правду! Видишь, но, боишься. Боишься признаться в этом своим людям. Но, больше всего, боишься признаться самому себе.

Пастырь замолчал. На мгновение, Вороне показалось, что он как-то сник под тяжестью десятков недоуменных и изумлённых взглядов, направленных на него. В воздухе чувствовалось напряжение. Было достаточно малейшей искорки, чтобы всё это рвануло и разнесло всё на сотни вёрст вокруг.

Вдруг, плечи Пастыря затряслись. Он медленно распрямился. Он смеялся. Хохотал!

- Глупыш, ты говоришь, что я боюсь тебя? Ты считаешь себя правым и храбрым! А не из храбрости ли ты притащил сюда своих снайперов. Кстати, где они? Держат уже нас на прицеле?

Адам нисколечко не смутился.

- Если бы ты был и вполовину сильнее и прозорливее, чем сейчас, ты бы знал, что наши воительницы уже въезжают в родное поселение.

Тут даже Ворона опешила:

- Что?!

Но Адам даже не посмотрел на неё.

- Я отправил их назад ещё на границе наших земель. И я не врал. И не лгу теперь.

Тишина висела вязкая и плотная. Нарушали её лишь крики младенцев, завывание холодного ветра да похлопывание знамён-оберегов на ветру.

- Ты знаешь, что происходит, Пастырь. Ты слабеешь! Слабеешь, потому что забыл о главном! Наша сила дана нам не для того, чтобы управлять другими и подчинять их. Это лишь инструмент! Мы здесь для того, чтобы исцелять! Чтобы помогать! Чтобы возвращать надежду туда, где она, казалось, давным-давно угасла! Ты забыл об этом, Пастырь! Страх и ужас в тебе говорят, а не любовь. А страх способен лишь разрушать!

Ворона молчала от переполняющих её эмоций. Эх, взбеситься бы! Но злиться на Адама она просто не могла. Речь тронула и её.

Но Пастырь оставался невозмутим.

- Любовь. Созидание. Тебе не кажется, что эти слова в людях давно уже превратились в пустой звук? – наконец, спросил он.

- Нет, не кажется, - уверенно помотал головой Адам, скрестив на груди руки. – Людям нужен ещё один шанс. Нужно поверить в свои силы. Восстановить то, что было уничтожено Великой Скорбью.

Пастырь горько, очень горько усмехнулся.