Ад закрыт. Все ушли на фронт

Как верно сказал почтенный Артур Конан-Дойль, каким бы чудовищем ни был человек, обязательно найдется женщина, которая его оплачет. Мать-воровка не оплакала Жана Кокто, но над трупом Великого магистра судорожно рыдал его любовник. И правда: «по мощам и елей».

Пока Жан Моле причитал и рыдал, один из членов Национального собрания стоял перед людьми в военной форме.

– Признаете ли вы маршала Петена Президентом республики?

– Еще нет, – улыбнулся депутат. – Нам еще предстоит его провозгласить Президентом.

– У вас будет такая возможность.

– Нельзя пренебрегать установленными формальностями, – убежденно сказал депутат. Его собеседник пожал плечами.

Другой депутат в это же время кричал другим людям и тоже в форме, что не подчиняется узурпатору, правому тупому генералу, реакционеру и преступнику.

– Вам придется отдохнуть, – сообщили ему.

– Это незаконно!

– Предавать родину тоже незаконно.

Третьего депутата волокли, заломив руки. Волокли военные, руководил господин в штатском.

– Я требую! – кричал депутат. – Я требую!

– Вы ничего уже не можете требовать.

– Я требую адвоката! Я ни слова не скажу без адвоката!

– Адвоката вам нужно – тоже члена Приората? – деловито уточнил офицер разведки, что в штатском. Челюсть у депутата отвисла, в глазах плеснул ужас; члены негодяя, помимо его воли, расслабились; это облегчило работу деловито тащившим его на расстрел.

Великий Навигатор бежал куда-то по неведомым никому угольно-черным ходам, Жан Моле рыдал над покойным Жаком Кокто, депутаты Национального собрания принимали свою, такую разную судьбу, когда на площади Бастилии грянули ружейные залпы.

Пальба раздавалась и раньше, вспыхивала в проулках и узостях парижских улиц – везде, где полиция не давала себя разоружить, и особенно там, где население приходило на помощь полиции. Но тут начались дела серьезнее: начались бои многочисленных, агрессивных отрядов красных с регулярной армией.

С самого начала красные отряды не занимали всего Парижа. Предполагалось, что они накопятся к северу от улицы Сент-Антуан, тремя колоннами двинутся к центру, а потом уже захватят «буржуазные» Восток и Юг.

Двигаясь к центру, красные же «мобилизовали» всех молодых мужчин, которых они нашли в городе и кому не хватило ума сразу же убежать. Даже на традиционно пролетарском «западе» и «севере» Парижа далеко не все вдохновились криками, красными тряпками и завываниями лозунгов. Но если красный отряд прихватывал парней – деваться им было уже некуда. Таких «новобранцев поневоле» видно было издалека – по неуверенным движениям, загнанному выражению на лице.

Не войди в город армия – Париж полностью оказался бы во власти дичающих от собственной безнаказанности, налитых самогоном банд. Повторился бы страшный и гнусный опыт «парижской коммуны» – расстрелы заложников, пытки, поджоги, убийства детей, попытки стереть с лица Земли город. Не один Париж – вся республика оказалась бы ввергнута в хаос. Соседи оставят ее истекать кровью? Повторится кошмар Гражданской войны в Испании, революция плеснет кипятком по всей Европе. Вторгнутся соседи, начнут помогать каждый своей стороне? Начнется серия войн, чреватых Второй мировой.

Но в планы хитромудрых негодяев вторглись два новых обстоятельства.

Первым обстоятельством была армия. Многие места, куда двинулись колонны повстанцев, уже занимали солдаты. Солдаты стояли с винтовками, в форме, в тяжелых армейских ботинках. И «мобилизованные», и даже те, кто взял оружие «идейно», местами складывали оружие, тихо расходились по домам. Часть «мобилизованных» быстро ушли за «линию фронта» и просили считать их ополченцами.

Конечно же, многие вовсе не хотели разойтись. Были и такие, кому терять уже стало нечего: в первые же часы беспорядков они наворотили слишком много чего. В рядах красного сброда бегали убийцы, в том числе убийцы полицейских. Они прекрасно понимали – есть свидетели их гнусным делам. Судебный процесс для них был верным путем на гильотину.

«Родина или смерть!» – орали их испанские собратья. Лозунг оборачивался смертью для тех, кто коммунистам поверил, и бегством за границу вожаков. «Революция или смерть!» – кричали французские разбойники, судорожно ощупывая в карманах поддельные паспорта граждан иных государств, прикидывая, далеко ли до складов и тайных квартир, неведомых собратьям по партии.

Вторым неожиданным обстоятельством стало мгновенное исчезновение тех, кто мог направлять разношерстый, ненавидевший друг друга и все человечество сброд. Ведь без этих серых кардиналов каждая группа и группочка всегда была сама по себе и только самих себя считала носителем истины в последней инстанции.