А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Оригинальность в русской мысли появилась лишь в ХIХ веке, что было связано с событиями отечественной войны 1812 года и гением Пушкина. Однако «парадокс русской духовной культуры ХIХ века заключался в том, что беспочвенность русской мысли, ее воздушность, ее не связанность с прочной традицией была не только ее слабостью и недостатком, но и ее силой и качеством. Беспочвенность русской мысли в ХIХ веке и русской религиозной мысли в частности была источником ее необычайной свободы, неведомой народам Запада, слишком связанным своей историей. Беспочвенной и совершенно свободной мысли раскрылись бесконечные дали. Мысль наша, пробудившись, стала необычайно радикальной и смелой. И вряд ли повторится у нас такое свободолюбие и дерзновение. Мысль беспочвенная раскольничья всегда бывает более свободной, чем мысль почвенная и связанная органической традицией»[1473]. Таким образом, русская мысль началась без традиции, после пятисотлетнего перерыва мысли в православии, и носителями ее были не церковные иерархи, а свободные мыслители, одним из которых – русский помещик и конногвардейский офицер А. С. Хомяков.

Философские работы А. С. Хомякова носят отрывочный и несистематический характер, но тем не менее, представляют громадный интерес. При уяснении генезиса его взглядов необходимо учитывать, что многие его идеи кристаллизовались при разборе и критике чужих. «Это несомненный факт, бросающий свет на особенности ума Хомякова, склонного к диалектике и в известном смысле вдохновляющегося диалектическим противоставлением своих взглядов чужим. В этом смысле не случайно то, что почти все философские (и богословские) статьи и этюды Хомякова написаны „по поводу“ чьих-либо чужих статей или книг. Некоторая вялость философского темперамента была, очевидно, присуща Хомякову, и потому он так нуждался во внешнем возбуждении, чтобы сесть за писание философских статей»[1474]. Поэтому может создаться ошибочное впечатление, что в группе старших славянофилов «главным» философом был И. Киреевский. Однако это не так, поскольку философские взгляды Хомякова были сформированы значительно раньше. Даже П. А. Флоренский, который достаточно холодно относился к Хомякову, констатировал: «Всякий вопрос о славянофилах и славянофильстве на три четверти, кажется, обращается в вопрос о Хомякове, и сама славянофильская группа мыслится как “Хомяков и другие”. Справедливо ли это? Полагаем, что да…»[1475].

Бердяев пишет, что вся наша оригинальная философия сложилась под влиянием германского идеализма и романтизма, Шеллинга и Гегеля. Особенно излюбленным философом в России был Шеллинг. «Философия же Гегеля была той почвой, от которой наша мысль отталкивалась и которую пыталась преодолеть. Мысль православная пользовалась категориями, выработанными германской идеалистической философией»[1476]. Однако это ни в коей мере не говорит о механическом перенесении немецкой философии на русскую почву. И. Киреевский писал: «Нам необходима философия: все развитие нашего ума требует ее. Ею одною живет и дышит наша поэзия; она одна может дать душу и целостность нашим младенствующим наукам, и сама жизнь наша, быть может, займет от нее изящество стройности. Но откуда придет она? Где искать ее? Конечно, первый шаг наш к ней должен быть присвоением умственных богатств той страны, которая в умозрении опередила все народы. Но чужие мысли полезны только для развития собственных. Философия немецкая вкорениться у нас не может, наша философия должна развиваться из нашей жизни, создаваться из текучих вопросов, из господствующих интересов нашего народного и частного быта»[1477]. Славянофилы прошли через немецкую философию и творчески ее преодолели. «Они преодолели германский идеализм и западную отвлеченную философию верой в то, что духовная жизнь России рождает из своих недр высшее постижение сущего, высшую, органическую форму философствования. Первые славянофилы убеждены были, что Россия осталась верна цельной истине христианской церкви, и потому свободна от рационалистического рассечения духа. Русская философия должна быть продолжением философии святоотеческой»[1478]. Преодоление гегельянства, по мнению славянофилов, должно было быть преодолением всякой рационалистической философии, вызовом всему духу западной культуры. Гегельянство – вершина всего западного пути развития, ее последняя ступень. Поэтому кризис гегелевской философии воспринимался как кризис философии вообще. Хомяков так формулирует предел, к которому пришло философское мышление в Германии: «…воссоздание цельного разума (то есть духа) из понятий рассудка. Как скоро задача определила себя таким образом (а собственно такой смысл Гегелевой деятельности), путь должен был прекратиться: всякий шаг вперед был невозможен»[1479].