9b2f19cccef0329943fdba2359dd3ed9

принести вещи и все объяснить.

Мертвая тишина.

- Моя мать? Это не может быть правдой. Она умерла много лет назад.

- Я знаю и обещаю, что памятные вещи пришли от нее.

- Кто вы?

- Кинси Миллоун. Я - местный частный детектив.

- Я не понимаю. О каких памятных вещах вы говорите? Что это значит - “памятные

вещи”?

- Я знаю, что это сбивает с толку, и я надеюсь, что вы меня выслушаете. Ленор оставила

вам распятие и Библию, которую она получила на конфирмации.

Момент мертвой тишины.

- Я не знаю, что вам нужно, но меня это не интересует.

- Подождите. Пожалуйста. Я знаю, это трудно сразу принять, но дайте мне закончить.

Незадолго до своей смерти она отправила пакет священнику из своей церкви, и он хранил

его много лет.

Я не упомянула роль Пита Волинского, но решила, что это будет уже слишком. Она и так

ничего не понимает. Я говорила быстро, стараясь передать суть истории, пока она

слушала. Быстрое суммирование, наверное, не поддерживало впечатление искренности, которое я надеялась создать.

- Вы хотите что-то продать?

- Нет. Я ничего не продаю.

- Извините. Ничем помочь не могу. Пока-пока.

Последнее было сказано нараспев.

- Подождите...

- Нет, это вы подождите. Я не знаю, чего вы добиваетесь...

- Я ничего не добиваюсь. Я позвонила, потому что не хотела неожиданно вываливать это

на вас.

- Вываливать что? Деньги после доставки? Вы думаете, что я идиотка?

- Нам не нужно разговаривать. Я была бы рада оставить пакет у вас на крыльце, если вы

будете знать, что он там.

- Нет. Если вы покажетесь у моего дома, я позвоню в полицию.

После этого она положила трубку.

Черт. И что теперь делать? Если бы я рассуждала логично, то положила бы старый пакет в

пакет побольше, адресовала бы Эйприл Сталингс, и отправилась на почту. Но каким-то

образом я была убеждена, что должна передать его из рук в руки, если Пит Волинский, среди других, приложил столько усилий, чтобы пакет попал к ней после всех этих лет.

От Ленор к Кларе, от Клары - к отцу Ксавьеру, от него - к Питу Волинскому, и от Пита ко

мне. Я потратила много часов, уж не говоря о милях, которые проехала. Теперь мне

хотелось закончить начатую работу.

О чем я думала? Это еще один пример желания делать добро, из-за чего у меня всякий раз

неприятности.

Я записала адрес Эйприл и нашла его на карте. Она жила в северной части Колгейта, в

практически незнакомом мне районе. Я понимала, как это выглядело с ее точки зрения.

Она решила, что я хочу ее обжулить, чего я не хотела. Я взяла пакет, заперла офис, села в

машину и поехала по 101 шоссе в Колгейт. Все, что мне было нужно сделать - оставить

пакет и покончить с этим.

29

Эйприл с мужем жили в большом доме в испанском стиле, на участке размером, наверное, двенадцать соток. Дом был оштукатуренный, с черепичной крышей, арками и

фигурными решетками. В передней части располагался гараж на три машины.

Большинство домов в квартале выглядели примерно так же, с балконом или двумя.

Я прикидывала, что в резиденции Сталингсов было четыре спальни, четыре с половиной

ванных, гостиная, кухня-столовая и большое закрытое патио позади дома. Еще должен

быть небольшой бассейн. Микрорайон демонстрировал несомненные ценности среднего

класса. Или, может быть, я пришла к такому выводу, потому что знала, что муж Эйприл

был ортодонтом и должен был получать примерно сто тысяч долларов в год. Не так уж

много, учитывая, сколько ему пришлось учиться. Может быть, он до сих пор выплачивает

студенческие займы.

Некоторое время я сидела в машине, с пакетом на пассажирском сиденье. Мой звонок

ничего не достиг, кроме того, что вызвал враждебность Эйприл, и мне было жаль, что я не

объяснила все лучше. Сейчас я хотела пройти по дорожке и положить пакет у порога. Я

даже не хотела звонить в звонок, доверяя ей найти пакет в течение дня.

Я собиралась выйти из машины, когда глянула в заднее зеркало и увидела, что черно-белая

машина из отделения шерифа округа Санта Терезы пристраивается позади моей “хонды”.

Сначала я подумала, что полицейский приехал по своим делам. Может быть, он здесь

живет. Может быть, приехал проверить кого-то из жильцов. Но нет.

Полицейский в форме вышел из машины и пошел к моей, со стороны водителя. Я не могла

поверить, что Эйприл позвонила в полицию и пожаловалась на меня, но было ясно, что

она это сделала. Черт. В зеркало заднего вида я видела, как офицер прикоснулся к своей

кобуре, но жест был осторожный, непохоже, что он собирался меня пристрелить.

Я взглянула на пресловутый пакет, который мне очень хотелось спихнуть на пол, под

пассажирское сиденье. С полицейским так близко я не решилась наклоняться, чтобы мое

движение не было принято за попытку достать собственное оружие.

Остановки машин полицией - опасное дело. Спокойное общение может мгновенно стать

смертельным. Я была незнакомкой, сидевшей в припаркованной машине. Он ничего не

знал ни о моей криминальной истории, ни о моих намерениях. На что пожаловалась

Эйприл? Преследование? Угроза ее безопасности?

Я нажала кнопку, опустившую стекло, и положила обе руки на руль, чтобы он мог их

видеть. Я могла написать руководство, как себя вести в присутствии представителей