72 часа (ЛП)

Я киваю, обхватив рукой живот, стараясь сохранять спокойствие, пока горькая реальность настигает меня.

— Я знаю, это нелегко, Лара, но ты должна взять себя в руки.

Меня охватывает ярость, и я вскидываю голову.

— Взять себя в руки? — ору я, шокируя даже себя. — Мы в лесу с психом, который следит за нами, с психом, который хочет убить нас, и ты говоришь мне взять себя в руки?

— Да, — говорит он холодным и спокойным тоном. — Именно это я и говорю.

— Я не хочу так умирать, Ноа!

Он вздрагивает, потом оказывается рядом со мной, хватает за плечи и притягивает к себе.

— Мы не умрем. Ты слышишь?

— Думаешь, он не продумал входы и выходы? Или все возможные сценарии? Ты думаешь, он посадил бы нас сюда, если бы не был на сто процентов уверен, что мы не сможем выбраться? Что он сможет найти нас и выследить? Господи, Ноа. Кто бы он ни был, он сделал это не спонтанно.

— Так, — рычит Ноа, слегка встряхивая меня. — Может, ты и права, но ты ведь не собираешься сидеть здесь, ты ведь будешь бороться? Возможно, шансов нет, но я все еще уверен, что кем бы ни был этот ублюдок, я найду способ справиться с ним.

— У него наверняка есть оружие, с этим даже ты не справишься.

— Еще раз, — рычит Ноа, — хватит думать о плохом. Если нам суждено умереть, мы сделаем это, сражаясь за жизнь. Ты понимаешь?

Я киваю, но не могу сдержать слез.

— Лара, ты расстроена и напугана, и поэтому сомневаешься во всем. Он на это рассчитывает. Я не знаю, как и где, но тебе нужно найти в себе силы. Они есть у тебя, я знаю, и ты должна собраться и бороться за жизнь вместе со мной. Если ты этого не сделаешь, мы обречены еще до того, как начнем эту борьбу.

— Силы? — шепчу я. — Я не знаю, о чем ты.

Ноа взмахивает рукой, делая шаг назад.

— Ты должна найти их в себе или умрешь. Что ты не знаешь? Я знаю, что в тебе они есть, мы оба это знаем. Тебе нужно заглянуть в себя и найти их, или мы не выберемся отсюда живыми.

Он бьет меня в самое больное место. Он говорит о девушке, которой я была до смерти Ба. Я не могу сказать ему, что этой девушки больше нет.

* * *

Наступает ночь, и вместе с ней приходит жуткая тишина и полная темнота, и они пугают меня. Ноа находит небольшое дерево с густой кроной, и мы усаживаемся под ним. Мы остановились у ручья и попили воды, но ни у кого из нас не хватило сил взобраться на дерево или придумать, как сбить кокосы. Мы решили, что сделаем это утром, пока мы здесь и мы вместе. Это не значит, что мы команда, но мы вместе, и это должно что-то значить... ведь правда?

Во Флориде май, так что ночи еще прохладные. Не настолько прохладные, чтобы мы замерзли, но ясной лунной ночью может быть достаточно холодно, чтобы вам потребовалось легкое пальто. Сегодня все еще пасмурно и оттого прохладно, хоть и не холодно. Я прижимаюсь спиной к дереву и потираю голые руки, жалея, что вчера вечером не надела свитер.

Ноа не сказал мне ни слова в течение вот уже нескольких часов, и это убивает меня. Он велел мне быть тверже, найти в себе силы, а сам отказывается разговаривать со мной, а когда говорит, то только бросается на меня. Как мы должны действовать вместе, чтобы выбраться из этого ужаса? Я не понимаю. Я потираю затылок, где начинает формироваться тупая боль, спрашивая себя, не связана ли она с теми наркотиками, которыми нас накачали.

Я не вижу Ноа в темноте, но знаю, что его лицо наверняка сейчас болит. Он не жаловался, поэтому я решила не поднимать эту тему. Я чувствую рядом с собой его большое теплое тело — достаточно близко, чтобы его жар нежно ласкал мою кожу, но недостаточно близко, чтобы мы могли хоть как-то соприкоснуться.

Я выдыхаю и прокручиваю в голове миллион сценариев — снова, как делала весь день. Я пытаюсь представить себя в сознании этого человека, пытаюсь понять, что он запланировал, но ничего не выходит.

Не могу вспомнить ничегошеньки из прошлой ночи, и это чертовски расстраивает. Может, если бы сумела, то смогла бы понять, кто за всем этим стоит.

— Тебе холодно? — спрашивает наконец Ноа. Его голос хриплый, усталый, кажется, чуточку напуганный.

Но он никогда не покажет страха. Это не в его характере. Ноа будет бороться до последнего вздоха, потому что такова его натура.

— Не особо, — отвечаю я, хотя руки у меня все же мерзнут.

— Возьми мою рубашку, она тебя согреет.

— Нет, не снимай. Не так уж и холодно.

— Тогда хотя бы сядь поближе, мы согреем друг друга. Может, мы и не ладим, но нам все-таки нужно выбраться отсюда живыми.

Я не возражаю. Придвигаюсь ближе, и наши плечи соприкасаются. Вот так намного теплее.

— Как ты думаешь, почему он выбрал нас? — тихо спрашиваю я, подтягивая колени к груди.

— Пока лучшее из предположений — потому что мы враги, — говорит он. — Мы постоянно цапаемся, то есть делаем именно то, что он хочет. Играем в его игру.

— Но почему мы? Почему не какая-то другая расставшаяся пара?

— Может, нам просто не повезло.

Но не может же все быть так просто. Нет, тот, кто спланировал что-то настолько детальное, вряд ли просто выбрал бы двух случайных людей. От мысли, что он наблюдает за нами уже Бог знает сколько времени, у меня по коже бегут мурашки.