6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Ага, как же! Щ-щас- с! Вот так и пошел спрашивать! Здесь, парень, свои правила. И нарушать их очень не советую. И первое правило: не лезь не в свое дело! А если вдруг у кого обнаруживается настолько длинный нос, что он начинает его совать туды, куды не просют, то его быстренько укорачивают. Раз и навсегда. Шоб неповадно было! Тут у каждого есть, что вспомнить. Да только никто вспоминать не хочет. Вспоминать легко. Само в голову лезет. А вот забыть как? А люди хотят забыть. И он тоже.

- Вона как, – протянул его собеседник.

- М-да… Такой вот он. Редко его в кабаке иль трактире каком застанешь. А коли придет, то сядет где-нить в углу и пьет себе тихонечно. Хотя когда приглашают выпить за компанию – не отказывается. Но не напивается до усеру, как иные. Не буйствует, када выпьет. А иной раз и того, кто чересчур разошелся, приструнить поможет. Да только всё одно ясно – не любит он это. Пьянки, гулянки, кабаки да вертепы. Не любит – и все тут! Хоть и молод. М-да… Странный он парень.

- Эт точно! Не в себе.

- Не-е, – протянул седой, не отрывая взгляда от поднимающейся на насыпь пары со шпалой на плечах. – Я не о том. Голова у него светлая. Нам бы такую, так тоже, поди, бригадирами были. Он ведь сюда позже меня приехал. Простым работягой здесь начинал.

- Да брось! – недоверчиво протянул молодой.

- Вот те крест! – возмутился его напарник. – Он тут всего ничего – несколько месяцев.

- Дуришь!

- Да провалиться мне на этом месте! Вон вместе с тем хлипким мужичонкой, с которым они шпалы тягают, и приехал. Слыхал, откуда-то с Восточного побережья.

- Ну да?

- Шоб меня шпалой огрело, коли вру!

- Эй!!! – строгий, чуть хрипловатый окрик положил конец их задушевной беседе, – Не припомню, чтобы объявлялся перерыв! А ну за работу!!!

- Есть, бригадир! – мгновенно вытянувшись в струнку, пробасил седой.

- Еще раз застану за бездельничаньем – и никакого перерыва вы, двое, до самого вечера не получите. Ясно?

- Куда уж яснее, бригадир! – подобострастно отозвался молодой. – Уже идем!

Размашистым шагом они поспешили вниз, скользя по грязи и гравию, с трудом удерживая равновесие.

- Крут, – пробормотал молодой, швыркнув носом.

- А я тебе о чем, дубина! С таким не побалуешь. Ты не смотри, что он невысок да тонок. Кость у него крепка, да и силушки хватает. Но главное не в этом, парень.

- А в чем?

Седой смерил напарника снисходительным взглядом, словно решая, стоит ли удостаивать его ответом, но пояснил:

- Голова у него, парень. Понимаешь? ГОЛОВА!

- Чего голова?

- Чего-чего. Светлая голова у него, говорю. Просек он наше дело в два счета. Иные тут годами парятся, а толку ни-ни. А он раз, два – и в дамки! Словно всю жизнь на железной дороге провел да шпалы-рельсы клал. Месяц поработал и давай черчижи всякие там глядеть-разбирать, книжки специяльные взял. Изучает, значит, дело наше, дорожное. Говорят, и хозяева его уважают. Опять же и характер у него что надо. В самую точку. Кремень, но без лишней дури. До того, как его бригадиром назначили, тут полный бедлам был. Работали едва-едва. Два шпалы перетащут – и отдых. Работа, значит, стоит. А он враз порядок навел. Задал задание на день – и чтоб к вечеру все готово. А нет – и денег нет! А никто и пикнуть поперек не смеет. По одной плашке ходят, на другую – не заглядывают.

- И позволили? – ахнул рабочий.

- А то он спрашивал? – ухмыльнулся седой. – Поначалу, кой-кто тут попытался прижучить его, чтобы не зарывался, так он пару-тройку так кулаком приласкал, что любо-дорого смотреть! Жилистый, выносливый, а уж быстрый. Хватка как у волкодава. Так что ты, дружище, меня послушай, большое будущее у парня. Попомни мои слова! Это мы с тобой всю жизнь рельсы-шпалы грузить будем, а он в люди выбьется, дай время только. Ну, бери, что ль?

Молодой взялся за противоположный конец шпалы и, поднатужившись, взвалил его на плечо. Они осторожно стали взбираться на насыпь. Бригадир и его напарник – невысокий, худой, как трость, ирландец по прозвищу Штопор – как раз закончили со своим грузом и спускались им навстречу. Все еще переваривая рассказ седого, молодой заворожено уставился на приближающуюся поджарую фигуру бригадира. Несмотря на холод, он был обнажен до пояса и, казалось, не чувствовал его. В невысокой и почти хрупкой фигуре, тем не менее, ощущалась скрытая сила. Рельефные мускулы плавно перекатывались под кожей при каждом движении, словно у какого-то экзотического хищника. Дикого и опасного свой дремлющей, но готовой в любой момент проснуться мощью. Кожа влажно поблескивала каплями пота. Длинные каштановые волосы слипшимися прядями скрывали лицо и падали на широкие плечи. Четко и методично впечатывая сапоги в хлюпающую жижу, он прошагал мимо и направился к ближайшему штабелю. Бормоча себе под нос что-то невнятное, мимо проследовал Штопор и поспешил следом за бригадиром.

- Чего стал, как вкопанный, ети твою душу мать! – это громогласное ругательство вернуло его на землю.