6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Я слышал, как Роджерс говорил, что он не желает, чтобы его называли Лэганном, – вступил в разговор другой заключенный.

- С чего бы это вдруг? – Штопор обернулся и удивленно посмотрел на него. – Слышь, Снип, а ты это верно расслышал?

- Вернее не бывает. Я же не глухой.

- Странно. С чего бы это он?

- Предательство семьи, – тихо прошептал Крест.

- Чего? – недоуменно протянул Штопор.

- Да так. Это философия. Сложные материи. Тебе не понять.

- Ну, раз он не хочет, чтобы его называли по фамилии, значит, нужно придумать ему имя, – провозгласил Штопор, благоразумно решив оставить его ответ без внимания.

- Есть предложения? – насмешливо улыбнулся Крест.

- Есть, – вызывающе нахохлился тот. – Кардинал.

- Кардинал?! А чё это такое? – поинтересовался еще один заключенный по фамилии Джексон.

Джексон был высоким худощавым парнем. Ему было не больше двадцати пяти, но из-за морщин и седой полосы в темных жидких волосах он казался гораздо старше.

- Эх, ты, – снисходительно усмехнулся Штопор, моментально обретая важный и умный вид. – Вот когда я работал на «Марте» – корабль, значит, такой был – наш капитан был страшно ученым. Он нам книжку читал. Там, значит, этот самый и был. Кардинал. Кардинал, парень, – это важная птица!

- Кардинал – это должность в иерархии католических священников. Высокая должность, – спокойно пояснил Крест, перебивая его. – В прошлом они принимали значительное участие в государственной жизни. Во Франции многие из них были выдающимися государственными деятелями.

- Вот!!! – важно протянул Штопор. – Я же говорю – важные птицы!

Крест усмехнулся, но промолчал.

- Ну, ладно. Значит, он будет Кардинал, – уважительно протянул Джексон.

- Кардинал, – прошептал Крест, словно пробуя это слово на вкус, и усмехнулся своим мыслям.

Темнота. Вокруг снова царила удушливая непроглядная тьма. Она неотступно преследовала его, и где-то внутри нее, путаясь в ее холодных шлейфах, он снова и снова дрался с ними. Он дрался и дрался. И его бой был бесконечным. И лишь Она приносила облегчение. Кто она, он не знал, но ее прикосновение прогоняло жар и заставляло их отступать, оставляя его в покое. Всякий раз, когда приходила Она, он пытался открыть глаза, но ничего не получалось, поэтому он не знал, как Она выглядит, но одно он знал точно – у Нее были волшебные руки. Потом Она уходила, и они снова набрасывались на него, словно голодные псы, терзая его плоть.

- Вернись!

Нил с трудом открыл глаза и огляделся. Он лежал в маленькой, но чистой комнате, в постели, укрытый простым, но теплым одеялом. Рядом с его кроватью стоял высокий столик. Он был настолько высок, что Нилу никак не удавалось разглядеть, есть ли на нем что-нибудь.

«Где я?»

Он попробовал встать. Движение отозвалось острой болью во всем теле. Отказавшись от этой мысли, он замер и расслабился – боль немного утихла. Осторожно повернув голову, он увидел окно. Оно было забрано решеткой, как и окно камеры, но поверх уродливых скрещенных металлических стержней красовалась белая занавеска.

«Странно».

В этот момент в двери раздался шум поворачиваемого ключа, а затем она с шумом распахнулась и на пороге появилась Она. Хотя он не знал, как Она выглядит, но точно знал: это Она, его фея, одно присутствие которой приносило несказанное облегчение.

Она была прекрасна, хотя ее внешность напоминала не хрупкую фею, а, скорее, сумасбродного эльфа. У нее были рыжие волосы. Не морковного цвета, но той волшебной смеси пламени и золота, которую обычно называют тициановской. Крупной волной они спускались на хрупкие плечи девушки, а одна непослушная прядка, выбившись из-под белой шапочки, падала ей на лоб. Строгие, словно выточенные из слоновой кости, черты лица. Прямой озорной носик наводил на мысли о любопытном котенке. Тонкие темные брови дугами поднимались над глазами, а затем стрелами убегали к вискам. Но самыми замечательными у нее были глаза. Редкого фиалкового оттенка, бездонные, и в их глубине постоянно что-то менялось. Казалось, там запутался лучик солнца, который бился, ища выход. Девушка была невысокая и стройная, хотя о последнем трудно было судить уверенно, поскольку одета она была в белую униформу медсестры явно не ее размера. В руках она несла небольшой поднос, уставленный бутылочками.

Не глядя на него, фея подошла к столу и, поставив на него поднос, принялась что-то смешивать.

- Кто вы? – Нил вздрогнул, услышав собственный хриплый голос.

Девушка вздрогнула от неожиданности и выронила флакончик, который держала в руках. Упав на пол, он разлетелся вдребезги, но она не обратила на это никакого внимания и, казалось, даже не заметила.

- Боже мой, вы пришли в себя! – радостно воскликнула она, наклоняясь к нему.

Голос у нее был очень звонким, но приятным, причем говорила она с акцентом, который придавал ее словам мягкость бархата. При других обстоятельствах он мог бы слушать его до бесконечности, но сейчас ее слова отозвались острой болью в его измученной голове. Нил поморщился.

- Тише, умоляю вас, – одними губами прошептал он.

- Простите, – девушка тоже перешла на шепот.

- Ничего. Кто вы?