Читаем 6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1 полностью

Никогда прежде Париж не был столь наводнен представителями правящего класса Англии: здесь можно было увидеть знаменитого экс-министра, там - утонченное лицо президента королевского общества, за столиком в «Кафе де ля Пэ» - миллионера, которому недавно пожаловали дворянский титул и который славился тонким вкусом в искусстве, а напротив него сидел прославленный генерал. Поговаривали даже, что один знаменитый актер взял билет в Париж в оба конца на три-четыре дня, просто чтобы не отстать от моды. Фигляр быстро вернулся обратно, но большинство мигрантов оставались за границей некоторое время. Смерч террора, который перенес их через Ла-Манш, мешал им вернуться, они рассеялись по континенту от Неаполя до Монте-Карло, от Палермо до Севильи, используя различные отговорки.

Отказ мирового судьи отпустить Оскара под залог повлиял на него наитягчайшим образом. Ручей доходов Оскара высох до дна. Его книги изъяли из продажи. никто не ходил на его пьесы, все лавочники, которым он задолжал хотя бы пенни, немедленно взыскали долги. Были получены судебные постановления, судебные приставы явились в его дом на Тайт-Стрит. В течение месяца, когда Оскару больше всего нужны были деньги, чтобы заплатить адвокату и добыть доказательства, его обирали до нитки и распродавали имущество с торгов, а из-за того, что Оскар сидел в тюрьме, торги проходили на невыгоднейших условиях - в обычное время сумма, вырученная с торгов, трижды покрыла бы сумму претензий против Оскара, а сейчас все его вещи ушли с молотка за ничтожную сумму. Человек, который зарабатывал своими пьесами 4 000 - 5000 тысяч фунтов в год, был объявлен банкротом всего лишь из-за суммы в тысячу с чем-то фунтов. Из этой суммы 600 фунтов причитались лорду Куинсберри, и семья Куинсберри - лорд Дуглас из Хэвика, лорд Альфред Дуглас и его мать - в письменной форме обязались эту суму выплатить, но когда пришло время, платить категорически отказались. Самое печальное, что многие рукописи Оскара были украдены или потерялись в суматохе судебного расследования, проводившегося шерифом. Уайльд мог воскликнуть вслед за Шейлоком: «Отняв все средства к пропитанию, ты отнял жизнь мою». Но при этом девять из десяти англичан аплодировали тому, что являлось фактически гонениями.

Следует добавить и кое-что похуже. Свобода слова, которой так гордятся англичане, полностью испарилась, как обычно бывает в Англии, когда она больше всего нужна. Невозможно было произнести ни слова в защиту Уайльда или хотя бы в оправдание его греха в печати. В то время я владел контрольным пакетом акций "Saturday Review" и редактировал это издание. На основании этого можно было бы решить, что мне было разрешено высказать в христианской стране здравые и либеральные взгляды. Я не собирался умалять тяжесть преступления Оскара. Никто не осуждал противоестественный порок более, чем я, но Оскар Уайльд был выдающимся писателем, он создал прекрасные вещи, и его произведениям нужно было разрешить говорить самим за себя. Я написал статью, в которой рассказал о его взглядах. В типографии мне сказали, что эту статью считают нежелательной, а когда я начал настаивать, заявили, что предпочитают ее не печатать. В этой статье не было ничего, кроме призыва держать свое мнение при себе и отложить оскорбления до оглашения приговора. Знаменитая книготорговая фирма «Смит и сыновья», как-то об этом узнавшая (думаю, от моего издателя), прислала курьера с сообщением, что они не будут продавать газеты, в которых пытаются защищать Оскара Уайльда. Они добавили, что будет лучше вообще не упоминать его имя. Английские лавочники-цензоры решили, что Уайльда следует судить по уставу аббатства Джедбург. Одна лишь моя попытка честного рассмотрения этого дела может погубить "Saturday Review".

В отчаянии я обратился к знаменитому лидеру общественного мнения Англии, мистеру Артуру Уолтеру, управляющему "The Times". Он всегда был добр ко мне, он был человеком здравомыслящим, в юности достиг больших успехов в Оксфорде и двадцать лет тесно общался с ведущими представителями всех сфер жизни. Я поехал к нему в Беркшир и рассказал, каковы, по моему мнению, взгляды аристократов по этому вопросу. В Англии было очевидно, что при данных обстоятельствах справедливый судебный процесс невозможен, и мне казалось, что долг "The Times" - четко объяснить, что Уайльда не следует осуждать заранее, а если его осудят, при назначении наказания его заслуги следует принять во внимание так же, как и недостатки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии