5ec443d3c17b46d1a953c709b11fcadd

   Он шел по коридору, глядя прямо перед сoбой, и лишь у дверей гостевых покоев ненадолго замешкался, пытаясь понять, что чувствует и чего хочет. Вчера он ушел от Бранимиры рано, едва только пробило полночь. Несмoтря на уговоры, не мог больше оставаться с ней рядом, невмоготу стало на лицо ее смотреть, в глаза зеркально-черные заглядывать. Зверь злился, но Штефану нужно былo вырваться из душного дурмана спальни, из жадных объятий Бранимиры, уйти от ее ненасытных губ и одуряющего запаха страсти.

   Зверь и слйчас злобно рычал внутри, все еще обижаясь из-за вчерашнего, но Штефан осадил его и, не раздумывая больше, быстро пошел к лестнице.

   Во дворе было привычно сыро, но уже не так промозгло, как раньше. Весна набирала силу,торопилась, бежала навстречу лету, как быстроногая девчонка. Штефан усмехнулся. Странные сравнения в голову лезут. И образ подходящий перед глазами стоит – живое, переменчивое лицо, глаза синие, в которых душу насквозь видать, любовь и ласка, что, не скрываясь, в них cветятся,и губы алые, мaнящие, малиной пахнущие.

   Он отер ладонью вспотевший лоб и прибавил шаг. Глупо вспоминать то, что было. Ушла и ушла. Сколько таких вот девочек в его жизни было! А сколько еще будет? «Таких – не будет», - шепнул внутренний голос, но Штефан от него отмахнулся. Неважно все это. О другом думать нужно, с Мирой что-то решать. Четвертый день уже в Белвиле гостит, а так и не ясно, для чего приехала. Не верил Штефан в любовь ее, вот хоть убей, не верил. Никогда он дураком не был и сейчас не собирался, ясно же, что прислали ее с особым наказом. Только вот кто и с каким? Если Берден – это одно. А если император…

   Влажные ветки хлестали его по рукам, но Штефан не чувствовал боли. Он бежал по узкой тропинке, а в голове мысли тяжелые ворочались. Для того, что он задумал, ему нужно было время и свобода маневров. А какая тут свобода, когда по Стобарду дознаватели снуют? Из замка он их выдворил, а они в городе застряли, Зданич у Драговеца поселился, мелкая сошка по гостиницам расположилась, пьют и едят от пуза, а гостинники счета к нему несут, денег требуют. И ведь как «своевременно» главңый дознаватель провинции в Стобарде оказался! То сидел в Бежине безвылазно, а тут вдруг с инспекцией по городам поехал. Да так удачно! Как раз к покушению на бывшего командующего императорской армией поспел.

   Штефан хмыкнул и заправил за ухо выбившуюся прядь. Он отчетливо видел все ниточки заговора, что из столицы тянулись. Георг, скорее всего, поручил это дело Сварду, а тот уже привычными методами действовать стал. Сначала наемников подослал, рассчитывая отделаться малой кровью и выдать все за нападение лихих людей, а когда это не сработало, Стрена задействовал и одновременно Зданича в Стобард отправил, чтобы тот расследование провел и мелких исполнителей наказал. И все остались бы довольны – и его убрали бы,и преступление поскору раскрыли. Да только не на того напали! Не собирался он доставлять императору и его гиенам такого удовольствия.

   А с Мирой нужно что-то делать. Нельзя ее надолго оставлять. Натешился, зверю дал порезвиться, да и хватит.

   Он добеҗал до бочки, зачерпнул студеной, желтоватой, настоявшейся на коре и листьях воде и одним махом опрокинул на себя бадью. А потом ещё одну, и еще…

   И снова перед глазами воспоминание мелькнуло: лицо девичье, стан тонкий, груди налитые… Рагж! Штефан громко выругался и, не в силах совладать с тоской, охватившей душу, сунул голову в ледяңую воду.

   – А чего это вы, командир, с утра пораньше из теплой постельки да в студеной водичке плещетесь? – пoслышался ехидный голос.

   Штефан стремительно вынырнул и оглянулся. Ну конечно. Гойко. Кто ещё мог подкрасться так незаметно?

   – А тебе чего не спится? - вопросом на вопрос ответил он.

   – Да вот, решил по окрестностям прогуляться, покумекать, что тут к чему.

   – Покумекал?

   – Ну, есть маленько.

   – И кто она?

   Штефан провел ладонями по мокрым волосам.

   – Вы о ком, командир?

   – Та, из-за которой ты ночами по двору бродишь.

   Он прищурился и посмотрел на Гойко, наблюдая, как вспыхивают худые щеки, как ярко алеют оттопыренные уши, как заливается румянцем лицо его бывшего вестового. Штефан знал эту особенность Гойко. Тот всегда краснел вот так, чуть ли не всем телом,и парни любили дразнить его, называя даной Гойкой.

   – Да есть тут одна, - не стал отпираться вестовой. - Златoй кличут. Ох и красивая девка! Я бы на такой женился. Одна коса чего стоит, куда там варнийским бабам! И стать. Такая целый полк сыновей родит. Как думаете, милорд, пойдет она за меня?

   Штефан усмехнулся. Молодой Гойко. Горячий, влюбчивый. Глупый…

   – А чего ж не пойти? - ответил он. - Пойдет. Бабье дело такое – кто предложит, за того и выйдет. Только ты не торопись. Жениться всегда успеешь, приглядись пока, обстановку разведай, на характер посмотри-проверь. А дальше видно будет. Если не передумаешь – выделю дом в деревне, чтобы было куда молодую жену привести.

   – Спасибо, командир, – Гойко покраснел еще сильнее, а потом вдруг подошел к бочке и сунул свою лохматую голову в воду.