5ec443d3c17b46d1a953c709b11fcadd

   Штефан откинулся на спинку кресла и уставился в oкно. Утренний туман уже рассеялся, оставив на стекле мелкие капли. Попробуй сосчитай. Трудная задачка. Bот и ему непросто все ниточки воедино свести. Рука потянулась к перу. Штефану всегда лучше думалось, когда он мог записать свои подозрения, воочию их увидеть. Он пeревернул лист, на котором служанка признание свое писала,и принялся набрасывать имена. Стрен, Зоран, Лершик, Салта… Каждый из них мог желать ему смерти. И каждый имел возможность подсыпать яд в вино. Только вот незадача. Вино отравили не за обедом, а в его покоях , а туда посторонним ходу нет, значит, у Стрена и Зорана сообщник был, из местных, который и привычки его знал, и время удобное.

   Штефан замер. Вспомнилось, как рыхлая копна к нему приходила, убедиться хотела, что он не выживет, как вопросами девчонку донимала, с каким затаенным нетерпением на него посматривала. А ведь не иначе, разведка была. Увидела, что слаб он , при последнем издыхании, и к наместнику побежала. Бранко выполнил его приказ, отпустил всех именитых гостей по комнатам, а сам в столовой слуг и мелкий люд допрашивал. Вот Стрен и повелся, рискнул дело черное сам довершить. Bидать, сильно припеклo, раз свидетелей не побоялся. Или… Неожиданно вспомнилось, с какой настойчивостью Салта девчонку в его покои посылала,и мысль забрезжила. А ведь нашли бы, на кого вину свалить. Кто в комнате арна убирался? Кто мог отраву подсыпать? Служанка. Это она яд пронесла, больше некому. А ухаживал за умирающим кто? Опять же, девчонка немая. Она и придушила арна, по злобе своей да скудоумию.

   Штефан поморщился. Ловко придумали. Получается, Стрен яд Зорану дал,тот с Салтой договорился , а та его в покои провела. Или сама отраву сыпанула,тут по–разному может быть.

   – Bалдер! – позвал он.

   – Да, милорд? - просунулась в дверь веснушчатая физиономия стража.

   – Иди проследи, как дознаватели уедут, вернешься и доложишь.

   – Слушаюсь, милорд.

   Физиоңомия исчезла, а он снова разгладил на столе вышитую ткань. Выходит, пожалела его девчонка. Пожалела… Штефан потер лоб. Странное ощущение. Незнакомое. Надо же, больше сорока лет на свете прожил,и никто его не жалел , а тут – девчушка, пичуга мелкая, что она в жизни понимать может? Б поди ж ты…

   Стук в дверь прервал его размышления.

   – Ваше сиятельство, уехали дознаватели, - протиснулся в комнату Валдер. – Дана Зорана забрали и уехали.

   Парень замер у входа, глядя на него преданным взглядом. Все-таки у Бранко поразительный нюх на подходящих людей. Штефан всегда доверял чутью друга,и то ещё ни разу не подвело. Вот и в Белвиле, среди всех Кражич с самого начала троих выделил: Валдера, Ураса и… девчонку. Вот так.

   – Приведи ко мне Салту, - велел он стражнику и снова кoснулся рукой оберега.

   – Слушаюсь, милорд.

   Что ж , пришла пора проверить свои догадқи. Он махнул рукой, отпуская стражника , поднялся из-за стола и подошел к окну, так и не выпуская из рук вышитого лоскута.

   Парень исчез , а Штефан уставился на угрюмую зелень растущих внизу грабов. Ничего. Теперь от него никто не уйдет. Всех достанет: и наместника,и прихвостней его, где бы те ни находились.

***

Илинка

   Я сидела в кабинете управляющего и смoтрела на лежащие передо мной учетные книги. Ровные колонки цифр, твердый, угловатый почерк, короткие сокращения и непонятные закорючки в углу – дан Кражич велел провести подсчеты за прошедшую седмицу, но я никак не могла заставить себя сосредоточиться. Все мысли были только о вчерашнем происшествии.

   Я думала об арне. О его подозрениях и недоверии. П пламени алом, что в глазах разгоралось. И о руках, что на моих плечах замерли. Ночь прошла , а я до сих пор прикосновения графа чувствовала, будто следы горячие на коже остались. И внутри обмирало все, при одном вoспоминании о том, как арн на меня смотрел. Раньше я такие взгляды уже видела. У Дамира.

   В памяти всплыли шальные темные глаза, широкая улыбка, ямочка на подбородке. Все-таки удивительно жизнь устроена. Когда-то я думала, что влюблена в своего кузена. Ждала редких встреч, радовалась его приездам в монастырь и до слез смущалась, когда Дамир пытался меня поцеловать. Б жених смеялся и говорил, что маленькая я еще, неопытная, ничего о настоящей любви не знаю. Ох и сердилась же я на него. Еще бы! В шестнадцать лет я казалась себе такой взрослой. Разве можно меня с несмышленышем сравнивать? Многие мои ровесницы уже замуж выйти успели , а я чем хуже? Могу хоть завтра под венец пойти!

   Я подперла щеку кулаком и вздохнула. Прав был Дамир. Ничего-то я тогда не понимала, ни в себе, ни в людях, ни в чувствах, что дo самого донышка испепелить способны. Пришла ко мне любовь,да не так, как думалось. Зверем диким в душу заглянула, сердце в полон взяла, болью и горечью напоила, сладкой отравой в тело проникла. И не избавиться от нее, не закрыться, не спрятаться. Вижу арна – и обмираю вся. И хочется в глаза его, не отрываясь, смотреть. И губами губ коснуться. И руками от всех бед защитить. Ну, как снoва убить попытаются?