5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

Разумеется, это оказался Северус – с монтировкой в руках, ни больше, ни меньше. Черная и грозная, она вырастала из его кулака, и свет ближайших витрин заставлял блестеть дождевые капли на металле. Северус был смертельно бледен, и у него мерцали глаза; она ощутила внутри пустоту, словно кто-то невербальным заклинанием вынул из нее все внутренности – да, и сердце тоже…

Послышался дробный топот быстро удаляющихся шагов; моргнув и оглядевшись, Лили убедилась, что рядом с валяющимися на земле пьянчугами остались только она и Северус – и еще прохожие, которые заметили сквозь пелену дождя, что происходит что-то интересное, и притормозили поодаль, перешептываясь и жестикулируя.

Северус перешагнул через того, которого ударил он – монтировкой – и остановился перед вторым, с которым расправилась Лили. Тот стонал, пытаясь подняться; Северус поддел его монтировкой за подбородок, заставив пьяницу запрокинуть голову и задрать перекошенное лицо. Лили почувствовала, что сейчас засмеется, а потом ее вырвет. Или в обратной последовательности.

- Как по-твоему, какого наказания ты заслуживаешь? - спросил Северус; его голос струился мягко и насмешливо, звучал еще выразительнее, чем раньше в забегаловке. Она не представляла, что ее друг способен так говорить; когда они общались в школе, он еще пытался избавиться от северного акцента, но сейчас его речь текла гладко и безупречно, она завораживала и обволакивала – и как же это было страшно.

- Ты же не думаешь, что на этом все закончится?

- Сев… - она потянула его за рукав; какая-то ее часть истошно протестовала: “Что ты делаешь, не прикасайся к нему, не надо, зачем ты!..” - Сев, тут магглы кругом, нас полиция схватит, нас исключат…

- Я не пользовался магией. Это правомерная самооборона посредством маггловского оружия, - сказал Северус, не поднимая взгляда от лежавшего на земле пьяницы.

- Только от вооруженных бандитов! - с противоположной стороны улицы к ним направлялся какой-то человек.

- О Господи… - она попыталась тайком нащупать во внутреннем кармане свою палочку, но человек заметил и крикнул:

- А ну бросай оружие! Живо! - Лили отчаянно всматривалась в него, но формы не видела – значит, не полицейский… или он в штатском?..

Словно зачарованный, Северус повернулся и выпустил монтировку; та упала на мостовую с металлическим звоном.

- Разумеется, - произнес он неожиданно и абсолютно спокойно.

Не-полицейский поглядел на него – и наконец сказал:

- Так, все понятно. Убирайтесь отсюда немедленно.

Лили, как и все вокруг, оцепенела от недоумения, и тогда он повернулся и повторил толпе:

- Вы все – уходите отсюда, здесь не на что смотреть, просто произошло небольшое недоразумение…

Северус все пытался увести ее с этого места; ноги сами понесли ее вслед за ним – они очнулись от ступора раньше самой Лили. Она трусила по улице мимо зевак, которые расходились, перешептываясь недовольно и слегка недоуменно, и не отваживалась заговорить – не отваживалась ни посмотреть на Северуса, ни отшатнуться, хотя от страха у нее бежали мурашки по коже. Он всего лишь придерживал ее за локоть – защищенный дубленкой локоть, – но ей казалось, что самая кожа ее хочет вывернуться из его пальцев. В ушах все стоял хруст, с которым треснул череп того человека, все звучал голос Северуса – низкий, притягательный и недобрый, и она никак не могла перестать гадать, капли ли только дождя блестели тогда на монтировке…

Дойдя до конца улицы, они бездумно свернули; Лили оглянулась, но Северус произнес холодно и отрывисто:

- За нами никто не следует.

- Ты применил к нему Конфундус, - сказала она.

- Разумеется.

- И ударил того человека монтировкой по голове.

- Какая наблюдательность.

Какая-то часть Лили хотела съежиться и стать незаметной; другая – залепить ему пощечину, а третья пребывала в растерянности. Северус никогда с ней так не разговаривал, никогда не использовал этот жесткий командный тон, никогда не был таким, как тогда в забегаловке – словно из последних сил цеплялся за рассудок в шаге от безумия…

Должно быть, он уже стал Пожирателем Смерти, и это его изменило.

Лили захотелось плакать – так сильно, что она сама этому удивилась. Она полагала, что успеет ему помешать – что на этот раз сможет что-то изменить, и тогда в будущем все не покатится под откос… Будто если загладить вред, нанесенный в тот день, когда он назвал ее грязнокровкой, а она отказалась его простить, то каким-то чудом удастся предотвратить и возвышение Волдеморта, и размолвку между Мародерами, и смерть Джеймса, и тогда Гарри…

Но я опоздала, я все равно опоздала, они отняли у меня Северуса – снова, он теперь с ними…

Ей захотелось сбежать. Она не могла тут больше оставаться – рядом с этим незнакомцем, который уже примкнул к Темному Лорду, перешел на его сторону, и теперь тот человек, которого она знала – ее лучший друг – совсем исчез и никогда больше не вернется… Почему-то нынешнее поражение оказалось даже горше того, прошлого.