400 дней угнетения

Но я была влюблена, и мне было больно и стыдно, что он поймал меня на этом. Это было только наше пятое или шестое свидание. Слишком рано было думать о браке и детях. Слишком рано начинать думать, что, возможно, он был идеальным мужчиной для меня, которого я ждала всю свою жизнь. Но я думала об этих вещах. Я - белое отребье, жесткое, измученное, воспитанное на улице. Меньше чем за две недели я влюбилась в человека, которого едва знала.

- Нет, влюбляешься.

Он подмигнул мне, затем снова повернулся к экрану, как будто его действительно интересовали эти проклятые пингвины.

- Пошел ты, Кеньятта. Ты - мудак!

- Да уж. Может быть. Но ты все еще любишь меня.

Я не знала, что сказать, и поэтому продолжила смотреть фильм, пока пингвины маршировали по экрану, а какой-то маленький ребенок в первом ряду уронил свой попкорн и заплакал. Я знала, что он чувствовал. Я тоже хотела плакать. А еще мне хотелось смеяться, кричать и снова заниматься любовью. Я былa влюблена!

И я все еще влюблена. Даже когда я подавал этой злобной суке яичницу с беконом, и смотрела, как она пьет кофе, я все еще любила мужчину, который поставил меня в это неловкое, неудобное положение.

- Эти яйца на вкус как дерьмо!

Хозяйка швырнула свою тарелку на пол, и я быстро послушно выхватила из раковины мочалку и опустилась на колени, чтобы навести порядок. Я заметила, что она съела большую часть еды на тарелке, прежде чем выразить свое драматическое недовольство. Она хмуро смотрела на меня, пока я скребла кафельный пол.

Кеньятта вошел в комнату, одетый в элегантный черный спортивный костюм “Brooks Brothers” и розовую рубашку с черным вязаным галстуком от “J-Crew”. Он перевел взгляд со своей бывшей жены на меня, стоящую на коленях, пока я собирала холодные яйца, кусочки бекона и осколки фарфора в руку. Затем он прошел мимо меня, к своей ненавистной бывшей жене, и поцеловал ее в губы. Не долгий, затяжной, страстный поцелуй. Просто чмокнул ее, но мое сердце сразу упало, и я почувствовала себя дурой.

- До свидания, Анжела. Хорошего дня. Увидимся после работы.

Я встала, дрожа, готовясь к штурму, задаваясь вопросом, настало ли время для того, чтобы выкрикнуть стоп-слово во всю силу легких, и боясь, что они оба сделают со мной, если я сделаю это. Я знала, что Кеньятта просто выкинет меня, но Анжела, его бывшая сука, возможно, нападет на меня. Затем Кеньятта наклонился ближе ко мне и произнес несколько предложений, которые, очевидно, запомнил из книги. Он прошептал их мне, подразумевая их исключительно для моих ушей, как будто мы были соучастниками или прелюбодеями, вовлеченными в какое-то скандальное и тайное дело.

V.

- Вопреки распространенному мнению, к домашним рабыням часто относились хуже, чем к их коллегам на табачных и хлопковых полях. Их часто насиловали их хозяева, и у них рождались дети-полукровки от хозяина. Эти дети вместе со своими матерями подвергались презрению и издевательствам со стороны своих сводных братьев и сестер и, что еще хуже, хозяек дома, для которых они были напоминанием об измене хозяина. Избиения были почти ежедневным явлением. Жизнь в доме была своеобразным адом для домохозяек-рабынь.

Вот и все, что он сказал, потом похлопал меня по сильно уменьшившейся попке и вышел за дверь, оставив меня на милость новой хозяйки дома. Я постояла немного, глядя, как за ним закрывается дверь, когда он входит в гараж. Я слышала, как он завел "Крайслер", как взвизгнула и заскулила дверь гаража, а потом с грохотом опустилась за ним, когда Кеньятта выехал из гаража и поехал на работу.

- Ты еще не закончила.

Голос Анжелы пробудил меня от моего мгновенного оцепенения. Я обдумала последние слова Кеньятты, прежде чем он ушел. То, что он создал здесь, ничем не отличалось от того, через что прошли его люди. Я не могла сдаться сейчас.

- Д… Да, Xозяйка?

- Я сказала, что ты еще не закончила! Яйца все еще на полу!

Я посмотрела на беспорядок, затем опустилась на колени, чтобы закончить уборку. Я подобрала оставшиеся яйца и осколки разбитой тарелки, и выбросила их в мусорную корзину. Когда я оглянулась, Xозяйка смотрела на меня, улыбаясь так, что моя кожа покрылась мурашками. В выражении не было ничего теплого или приятного. Я почти могла видеть отвратительные мысли, скользящие перед ee глазами, как личинки по трупу.

Я сказала себе, что просто слишком остро реагирую, но в ее глазах сверкали жестокость и похоть, словно обнаженное электричество. Это было выражение, которое я видела на лицах стольких мужчин, когда они выкрикивали грубые комплименты из проезжающих машин и изображали похотливые действия, которые они хотели произвести со мной. Такое же выражение я видела на лицах мужчин, которые слишком увлекались в баре и следовали за мной на парковку, заставляя меня доставать перцовый баллончик из сумочки и время от времени применять его. Такое же выражение я видела на лицах мужчин, которые становились жестокими после того, как я совершала ошибку, приглашая их в свою постель.

- Иди сюда, белая сука, - прошипела Xозяйка.