400 дней угнетения

- Ну, вот и победитель. Господин Король делает ставку на своего собственного раба. Три тысячи - раз. Три тысячи - два. Продано! Королю за три тысячи долларов. Вы можете потребовать свою рабыню, сэр, - торжественно произнесла госпожа Делия, расцветая.

Кеньятта пересек комнату и поднялся на сцену. Все зааплодировали, когда я пробежала через сцену и бросилась в его объятия. Я безудержно рыдала, когда он снова завернул меня в шубу.

- Давай, котенок. Пойдем домой.

Он зацепил поводок обратно на мой ошейник и вывел меня со сцены, когда из зала раздалось бурные аплодисментов. Это было, вероятно, самой романтичной вещью, которую любой из этих развратников видел за последние годы. Я поцеловала полные губы моего Господина и погладила его мощную челюсть, затем наклонила голову к его груди, когда он обернул мощную руку вокруг моих плеч и вытащил меня из комнаты. Мы быстро пошли к выходу, сделав паузу только для того, чтобы Кеньятта оплатил приобретенный им товар.

- Ну, это было довольно миленькое шоу. Зачем платить за свою собственность? Не говори мне, что становишься мягче? - сказала женщина среднего возраста в красном бюстье с саркастической усмешкой, когда Кеньятта вытащил из своего кармана три тысячи долларов в “бондаж-баксах”. Примерно эквивалент трехсот долларов.

- Это для благотворительности. Просто немного повеселился в поддержку хорошего дела.

Он повернулся ко мне спиной, и мы вместе спустились по ступенькам и вышли на стоянку, а я крепко держалась за своего Господина и думала, что никогда не отпущу его.

Домой мы ехали молча. Я не отпускала своего Господина всю поездку, моя голова прижималась к его сильной груди, одна из его массивных рук, обхвативших мои плечи, притягивала меня к нему, и я чувствовала себя в безопасности и защищенности теперь, когда меня не продали. Я была близко так близка к тому, что потеряю его, что теперь знала, что люблю его больше всего на свете. Теперь я знала больше, чем когда-либо, что сделаю все, чтобы удержать его. В тот вечер он преподал мне два урока.

Мы въехали в гараж, и Кеньятта выскочил и вытащил меня из машины за поводок. Он повел меня на кухню, и я уже повернулась к подвалу, когда он дернул меня за поводок и повел прочь от подвальной двери на задний двор.

Во дворе был деревянный сарай. Я не могла вспомнить, чтобы видела его там раньше, но он выглядел старым, поэтому, должно быть, он был там все время, и я просто упустила это из виду. Кеньятта снял с меня шубу и приказал мне снять сапоги. Наконец он снял ошейник и пошел обратно к дому, оставив меня голой во дворе. Я стала стесняться соседей и быстро огляделась, заметив, что шестифутовые[27] кирпичные стены, которые окружали двор, были недавно подняты еще на три и теперь достигали почти десяти футов[28] в высоту. Никто не сможет увидеть двор сейчас.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Кеньятту, когда он открыл дверь внутреннего дворика и вернулся в дом. Он ничего не сказал мне, даже не обернулся на меня. Он без единого слова закрыл раздвижную стеклянную дверь, оставив меня стоять, размышляя, что я должна была делать.

Я хотела спросить его, хочет ли он, чтобы я следовала за ним в дом или ждала его во дворе. Он всегда давал мне инструкции, и теперь без его приказов я была потеряна и растеряна. На мгновение я испугалась, что он бросит меня. Потом я успокоилa себя тем, что если бы он меня выгонял, то раздел бы меня прямо во дворе и вышвырнул на обочину. Это было что-то другое.

Но что?

Освещение внутреннего дворика погасло, затем включился кухонный свет, и через несколько мгновений свет зажегся в спальне Кеньятты. Я все еще не знала, что я должна была делать. Я могла только надеяться, что он вернется, чтобы сказать мне, что делать. Мне было все равно, вернется ли он с кнутом, лишь бы что-нибудь сделал, лишь бы вернулся ко мне.

Был ли в сарае столб для битья? Может быть, Кеньятта вернется и отведет меня в сарай, чтобы хорошенько выпороть кнутом? Но для чего? Я сделала все, что он просил меня сделать сегодня вечером. Я должна была следовать за ним до спальни?

Я не знала, что делать. Я постояла там еще немного, пока в спальне Кеньятты не погас свет. Я все еще думала, что он спустится по лестнице с кнутом, поэтому я осталась стоять там, где он оставил меня, пока не прошло еще пять минут, а он не вернулся. Затем мой собственный страх перед кем-то из соседей, который мог заглянуть за стену и увидеть, что я стою там голая, преодолел меня, и я подошла к сараю и вошла внутрь.