40 часов в Аду (СИ)

— Горечь, одна сплошная горечь и разрывающая боль. Больно, больно дышать!

— Надё извлечь пулю, иначе он умрёть. Он весь горит и потеряль мнёго крови.

— Мы поможем тебе, слышишь, потерпи и сосредоточься на моих вопросах!

— Я сбегаю за иньструментами и антисептиками. Лекарства тут вряд ли есть, а ти пока сними с него одежду.

— Дьявол, всё горит! Уберите её из меня! Уберите! — за частым дыханием и криками, у стороннего наблюдателя вызывающих лишь страх, следует изумлённая фраза: — Тот… убийца. Он вроде что-то сделал со мной.

С непритворной оторопью я стою в дверях и смотрю за деятельностью девушек, пока самоотверженная китаянка не подходит и мягко не отталкивает в сторону.

— Найди морфин и биньты, онь долго не продержится, ему нюжно помочь! — взволнованно молит она, и к такому «повороту» я оказываюсь готов.

Будучи человеком достаточно околачивающимся в подобных учреждениях, в больницах то есть, я совершенно не интересовался лечебным процессом и медикаментами. Лежал со скукой в глазах и постоянно спал, выписываемые докторами лекарства благополучно забывал после рекомендованного курса. Идиотничал как мог, элементарно не способен был остановить кровотечение или понять, какую таблетку принять при головокружении. Техас разбаловал меня: рядом всегда сновали медики, думали и делали за тебя, так что печься о чём-то никогда не приходилось. Как слава быстро в людей тупоголовых превращала. Наказала меня жизнь.

— Могу я узнать, в каких ёмкостях он содержится или где мне это искать? — Мисс Мэй по-доброму улыбается мне. Думает, я придурок, никак иначе.

— Поищи в окьруге в медициньских шкафах. Этё дольжны быть небольшие ампулы. — Показывает двумя пальцами испачканной алым руки. — Название поможеть тибе отличить его от осьтальных.

Весьма доходчиво, спасибо. Выдвигаюсь к коридору, но не решаюсь ответить вербально, подставляя под удар неподкованного в медицине себя, чтобы не выслушать ещё унизительных нотаций и пояснений. За спиной доносятся всплески яростных криков из глубин лаборатории и звон стеклянного инвентаря, бережно переставляемого утончённой медсестрой Мэй.

Парень, по моим скромным раздумываниям, выступающий лабораторным помощником, страдает в полную силу. Неужели куру настолько болезненная? Понятно тогда, по какой причине в городе Морсби мы часто слышали тонкие крики страдальцев. Их не жрали — они изменялись… От моей расторопности, как и на Баное, снова зависит чья-то жизнь. Почему на меня всё время вешают поручения в духе «возвращайся скорее с неким предметом?» Потому что я бывший спортсмен? Ключевое слово «бывший», друзья мои и приятели. В конце концов, я приехал на остров расслабляться, чёрт побери эту эпидемию!

Живот вибрирует от голода, из тела будто вынули душу, а в нём, давно умершем от усталости, последние силы поддерживают жизнь. Головная боль, тремор, в глазах «мошки», а ещё озноб и артериальная гипертензия. Слышал это название от Кси. Хи… просто Мэй, когда она жаловалась на плохое самочувствие по дороге к отелю. Потом надо будет узнать её полное имя и подробности о том, как с этой грудой симптомов бороться. Я доверял ей обрабатывать свои раны, и она справлялась с этим достойно, однако тайно желал, чтобы этим занималась Парна. Ох, а она ведёт себя так, будто между нами ничего не было. Не хочется признавать произошедшее в отеле сном отчаявшегося рукоблуда.

Наверху набегают ходячие: мёртвые они или сильно изувеченные живые — неясно — хлёсткие удары по голове укладывают их на пол и лишают дальнейших размышлений на сей счёт. Рядом, на стене за стеклом, замечаю яркий пожарный топор, и воспоминания об оружии, с которым я не расставался добрую половину своих противных и мерзких приключений на острове, силком захлёстывают сами собой. Хм, «Феникс». Того умельца, что сделал из этого и так опасного оружия смертноносное при помощи каких-то проводов, изоленты, колючей проволоки и сигнальных ракет, — проклятье, из простых подручных вещей! — давно нет в живых, а такую тяжесть при своих вызывающих опасение симптомах утомления я уже не подниму. Мысль о том, чтобы снабдить безоружного на данный момент друга-силача, тугую голову не посещает. Меня, как послушного, расторопного, а главное умного парня послали с важным поручением добыть лекарство, и я не хочу давать поводов усомниться в себе.

На полках шкафов в открытых кабинетах врачей — беспорядок, в ящиках всё обстоит приличнее. Там же нахожу бинты и несколько ампул с названием, которое ещё могу прочитать, пока деменция не атаковала клетки мозга. Слабоумие — о нём я узнал в журнале самолёта, пока летел на курорт, облюбованный дьяволом. Жаль, нет лекарств которые бы стёрли эти воспоминания.

Сколько я отсутствовал? Чувство времени потерял ещё два дня назад: тогда поход за продовольствием в ближайший магазин заканчивался в сумерках, а поиск пропавших родственников по всей территории отеля «Королевские Пальмы» по ощущениям не отнимал и получаса. Всё спутано, нереально, фантастично как в книжках Кинга, в которых «мир сдвинулся», а с ним и восприятие времени.