40 часов в Аду (СИ)

Пойманная за хитрым умыслом девушка ненадолго задумалась, бегая взглядом по телу садиста, и остановилась на его лице: спокойном и серьёзном, терпеливо ожидающим ответа.

— Проклинать мне тебя можно?

— Да, моя дорогая, это разрешается. — Приветливая улыбка на лице человека, навечно заклеймённом ею демоном, воспринялась с неприязнью. — Наделённая всеми дарами… Причина бед, источник страданий, очаровательная и сообразительная. Исключительная. Ты прямо создана для нового мира, который я сотворю, — пространную реплику девушка не замечала или старательно пыталась, так как считала, что мысли маньяков вроде него — хаотичны и поверхностны, а значит, не несли в себе здравый смысл.

Их путь пролегал через наиболее безопасные участки и вёл к живописному песочно-каменистому пляжу; держался с виду странный дуэт «врача» в кандалах и вооружённого пистолетом «охранника» вдали от скоплений превращённых или обращающихся людей. Йерему в данном случае это устраивало, особенно учитывая, что Харон не имел достаточно опыта в противодействии их атакам, равно как она. Близ моря ветер бушевал неистовее: срывал пальмовые листы тростниковых домов, резал растения и катал разноцветные рыночные брезенты и пляжные принадлежности. Не обращали внимание на это, по всей видимости, только заражённые бешенством, охотно реагирующие на контрастирующий тандем. Харон целенаправленно метил ножом в горло: он прекрасно понимал, что травмы мозга могут оказаться летальными и старался сохранить «нежизнь» бродячих. Каждый мог сыграть решающую роль в его заранее продуманном сценарии.

Ветер чуть стих, но по-прежнему хлестал лица преступника и его заложницы, мешая обзору и морозя подкожное нутро. Заплетённые в толстые локоны волосы девушки жалостливо осунулись вокруг чистого лица, с которого стёрся племенной раскрас. С очередным свистящим порывом, превращающим мелкий дождик в жалящий душ Шарко, Кевин выбросил на влажный песок очки, что он носил в меньшей степени для внешнего вида и в большей — для защиты глаз от компьютерного излучения: сейчас они сильно мешали обзору. Его внимание следом притянул задравшийся вверх подмокший халат на пленённой спутнице. С нежностью, внешне представленной кривой ухмылкой, он обратился:

— Постой-ка, позволь привести твою одежду в порядок, хотя бы как-то защитить от холода.

Кевин опустился на колено и издевательски медленно принялся вдевать каждую пуговицу в своё отверстие, превращая банальное занятие в пытку для и так прошедшей через многое девушки. Когда же он будто невзначай коснулся бёдер, Йерема сжала зубы. Пусть каждый лапающий и пользующийся ею настаивал на том, что этот акт добровольный, после группового изнасилования в родном племени в наказание за её «злые деяния» она зареклась иметь дела и верить любым мужчинам. Даже собственному отцу, обрёкшему её на такое. Но этот гадёныш, как ранее сказал, защитился, ввёл лекарство, которое излечит заражённые клетки сразу, стоит им попасть в его организм. Неуязвимый для неё, отвратительный и властный мужчина. Попытки сопротивляться вынудят его убивать других людей, на что она никогда в здравом уме не согласится. Теперь же рядом с ним она отдавала предпочтение смерти, лишь бы не участвовать в его кровопролитных планах.

— Как хотела бы я видеть одно из трёх: чтобы не было тебя в живых, или другой бы потакал твоим прихотям, а не я, или же чтобы лучший разум был у тебя! Знай, ты погубишь огромное число невинных людей, и этот грех ляжет на тебя тяжелейшей ношей. Будет саднить и болеть, — каждую возможность, обёрнутую проклятием, Йерема растирала меж зубов как песок, и оттого морщилась. — Ни один из твоих богов не простит тебя, и умрёшь ты самой страшной смертью.

— Как это было… эмоционально. — Харон отпрянул от неё и застыл, в мыслях своих желая к ней прикоснуться и утешить. — Пандора, дорогая…

— И хватит глупых прозвищ, — распорядилась на полном серьёзе, отвергая своё должное подчиняться положение.